СКАЧАТЬ РАБОТУ БЕСПЛАТНО -
Об этноцентризме можно говорить только при наличии двух составляющих: признания своей группы эталонной, референтной для оценки других этносов, что выражается во внутригрупповой сплоченности, солидарности, уважении внутригрупповых норм; признания других групп худшими и проявления по отношению к ним враждебности, недоверия, презрения. В литературе доминируют взгляды на этноцентризм как на результат социокультурных процессов, а не врожденных свойств людей. Этноцентризм можно рассматривать как механизм, поддерживающий дистанцированность данного этноса от других. Концепция этноцентризма предполагает наличие особых механизмов поддержания этого типа мировоззрения и, как следствие, - традиционного масштаба межэтнических границ. Их действие в межэтнических отношениях связывается, в частности, с концепцией этнических стереотипов, которая переводит проблему дистанции и социальных границ с группового уровня на персональный. Этнические стереотипы понимаются как упрощенное, схематизированное, часто искаженное обыденное представление о каком-либо социальном объекте (в данном случае - об этнической группе или ее представителе). Это относительно устойчивые представления о моральных, умственных, физических качествах, присущих членам различных этнических групп. Стереотипы складываются в условиях дефицита информации как результат обобщения личного опыта индивида и предвзятых представлений, принятых в этнической общности. Стереотип фиксирует некоторые не всегда существенные, но значимые с точки зрения членов общности черты социального объекта. Целая серия работ посвящена культурным механизмам формирования стереотипов . Основной вывод, который можно сделать на основе полученных в этих работах результатов, заключается в том, что дети не имеют этнических стереотипов. Последние порождаются в процессах социокультурной коммуникации, первоначально в семейном воспитании. Чем больше у детей контактов со сверстниками из других этнических групп, тем слабее предпосылки для формирования негативных стереотипов. Из сказанного следует, что феномены «этноцентризма» и «этнических стереотипов» позволяют воздействовать на межгрупповую дистанцию и делать более гибкими межгрупповые границы посредством контроля за содержанием межгруппового информационного обмена. Из сказанного следует вывод, что этноцентризм и стереотипизация опыта межэтнического взаимодействия не являются только элементами внутреннего опыта какой-либо группы. Они всегда эксплицированы, то есть порождают различного рода фобии, направленные на иные группы, с которыми осуществляется. Таким образом, существует почва для того, чтобы в результате действия внутренних для группы социопсихологических механизмов возникла напряженность в этнокультурной сфере. Этот процесс порождает межэтническое недоверие, иногда доходящее до вражды.
Национализм. Движение, связанное с борьбой за самоопределение в виде создания государств, называют национализмом. Вокруг понимания права народов на самоопределение идут острые дискуссии, меняется содержание понятия «национализм», неоднозначно воспринимается и само обозначаемое им явление. Поэтому тема национализма требует специального рассмотрения.
Национализму посвящены, особенно на Западе, многочисленные работы политологов, антропологов, политических и социальных психологов. Внимание к нему было связано с антиколониальным движением, ростом этнического самосознания в развитых индустриальных странах, с национальными движениями, в том числе на постсоветском пространстве.
В советской, а затем в российской науке и общественно-политической практике термин «национализм» использовался в негативном смысле - как политическое клеймо при оценке отступления от интернационализма. В социологии под национализмом имели в виду систему установок и политических идей об исключительности, превосходстве «своего» народа над другими, нетерпимости, нежелании смешиваться с другими народами (эксклюзивизм), а также действия, направленные на их дискриминацию. Суть национализма состоит в том, что это одновременно и политическое движение, стремящееся к завоеванию или удержанию политической власти, и политика, оправдывающая такие действия с помощью доктрины приоритета интересов и ценностей нации . В науке считается общепризнанным разделение национализма на гражданский (государственный) и этнический - этнонационализм. Первый иногда называют территориальным и считают его основанным на свободном самоопределении личности и рациональным. Такой национализм, отождествляемый с патриотизмом, признается нормой человеческого общежития, поскольку направлен на консолидацию всего населения государства с помощью юридических институтов, общегражданских прав, культуры, идеологии. Но в крайних вариантах он нацелен на государственную экспансию либо на агрессивные формы шовинизма или изоляционизма. Этнический национализм (этнонационализм) может быть политическим или культурным. Основанный на понимании нации как этнической общности, политический этнонационализм имеет целью достижение или удержание государственности, включая институты, ресурсы, культурную систему. Культурный этнонационализм направлен на сохранение целостности народа, на поддержание и развитие его языка, культуры, исторического наследия. Он играет положительную роль при двух непременных условиях: во-первых, если не содержит в себе идей культурной замкнутости и изоляционизма, негативной направленности против других культур, и во-вторых, если у него нет стремления возродить и распространять те архаические элементы в культуре, которые препятствуют развитию этноса. Обычно критике подвергается именно политический этнонационализм, который характеризуют как направленный на достижение преимуществ для одного народа во власти, идеологии, культуре. Этнонационализм доминирующих народов в крайних формах доходит до дискриминации по отношению к другим национальностям, узурпации государственных институтов и идеологии. Этнонационализм недоминирующих этнических групп в экстремальных формах преследует цели сепаратизма, устранения неравенства любыми путями и средствами. Различая гражданский и этнический национализм, Э. Смит отмечает, что это всего лишь два идеальных типа и что «каждый национализм содержит гражданские и этнические элементы в разной степени и разной форме» Характер национализма, его направленность зависят от источников, которые его порождают и питают.
Патриотизм. Еще одно близкое понятие – патриотизм. Между явлениями, которые мы называем национализмом и патриотизмом, есть важные общие черты, но в тоже время есть и принципиальные различия . Наиболее точное описание этих яв¬лений дали не ученые, а известный английский писатель Джорж Оруэлл. Он подчеркивал, что национализм означает "привычку идентифицировать себя с определенной нацией или другой общностью, ставя ее по ту сторону добра и зла и признавая при этом лишь единственную обязанность - обязанность продвигать ее интересы ..." . Полный смысл это определение приобретает при его сопоставлении с пониманием Оруэллом патриотизма. Он рассматривает патриотизм как "преданность определенному месту и определенному образу жизни, которые могут считаться лучшими в мире , но при этом не испытывать желание навязывать их другим" . Как в западной, так и в отечественной литературе имеют место противоречивые точки зрения: незначительное меньшинство, состоящее из серьезных ученых, утверждает, что этноцентризм - полезное явление и национализм - основа сплочения нации, хотя это противоречит точке зрения, принятой большинством.
Большинство исследователей сходятся во мнении, что этноцентризм в той или иной степени свойственен любой культуре. Во многих из них принято считать, что смотреть на мир через призму своей культуры является естественным, и это имеет как положительные, так и отрицательные моменты. Положительные заключаются в том, что этноцентризм позволяет бессознательно отделить носителей чужой культуры от своей, одну этнокультурную группу от другой. Негативная его сторона заключается в сознательном стремлении изолировать одних людей от других, сформировать уничижительное отношение одной культуры по отношению к другой.
Основные теории национализма. К основным работам, посвященным феноменам этноцентризма и национализма можно отнести труды Геллнера, Смита Э., Хобсбаума, Б.Андерсона, К Дейча, М.Манна, Р. Брубейкера, Л. Гринфельда. Концепции данных автором отличаются разным углом зрения на проявление этноцентризма и национализма в общественной реальности. Их можно разделить на экономические, политические и культурологические .. К первым можно отнести работы Э. Геллнера, ко вторым - Дж. Брейи и М. Манна, в третью категорию попадает исследование Б. Андерсона.
Эрнст Геллнер. «теория нациестроительства». Э. Геллнер - теоретик политической теории «нациестроительства». Основной его труд - «Нации и национализм ». Он считает, что национализм - это, прежде всего, политический принцип, суть которого состоит в том, что политическая и национальная единицы должны совпадать. Национализм, поэтому, как чувство, или как движение, проще всего объяснять, исходя из этого принципа. Национальное чувство, далее пишет он, это чувство негодования, вызванное нарушением данного принципа, или чувство удовлетворения, вызванное его осуществлением. Националистическое движение - это действия людей, вдохновленные чувством подобного рода. Автор приходит к тому, что «национализм – это теория политической законности, которое стоит на том, что этнические границы не должны пересекаться с по¬литическими, и в частности, что этнические границы внутри государ¬ства - вероятность, формально исключающая самим принципом в его общей формулировке - не должны отделять правителей от основного населения» . Э. Геллнер выделяет 3 типа национализма: 1)национализм мигрантов, 2)национализм народов Запада и 3) национализм Востока, национализм диаспоры. Первый тип национализма внутри данного государства - национализм мигрантов, которые, не имея доступа к власти, не имеют и полноценного доступа к культуре, образованию, следовательно, и стилю поведения и общения, традициям социума. Возникает конфликт, который и есть тип национализма с националистическими предрассудками. Это также национализм, возникающий внутри данного государства - национализм малых этнических групп и иных культур, когда они «попадают в разряд ущемленного мень¬шинства, сталкиваются с проблемами ассимиляции» . Сюда входят и этносы с культурой, которая не в состоянии стать Высокой Культурой, например, в Африке. Другой тип национализма - это национализм народов Запада и национализм Востока (восточный тип и западный тип), на основе неравноправия и неравенства в мировых экономических, технологических, культурных и политических отношениях и процессах. Этот также национализм народов Восточной Европы, направленного против подчинения и насильственного удержания в рамках коммунизма. Третий тип или версия национализма это национализм диаспоры: израильтян, армян, греков и т.д. «Греческий и армянский национализм возник среди народов, которые всегда были более процветающими и способными лучше понять производитель¬ные экономические системы современной Европы» . По Геллнеру, неизбежность появления национализма обусловлена особой ролью, которая принадлежит культуре в индустриальном обществе в отличие от предшествующих эпох. В аграрном обществе вместе с «высокой» письменной традицией, в первую очередь религиозной, существуют «малые» народные культуры, замкнутые в пределах общин. Стоящие у власти административные и духовные элиты заинтересованы в поддержании, углублении, а иногда и в изобретении культурных различий, а не в расширении зоны своего культурного влияния. Отсюда крайне редкое совпадение между политическими границами и сферами распространения отдельных культур. Мобильное по своей природе индустриальное общество предъявляет жесткие функциональные требования к культурной однородности. Базисное образование должно быть одинаковым для всех, чтобы в течение жизни человек мог переходить к другим видам деятельности, приобретая лишь минимальные дополнительные знания. К тому же само индустриальное производство имеет дело с манипуляцией значениями посредством манипуляции вещами, и в этом случае необходимо общение, свободное от контекста - через стандартизованный язык и понимаемый всеми смысл действий. Единообразие культуры может быть обеспечено лишь централизованной системой образования, за которой стоит современное государство. Поэтому совпадение политического сообщества и поддерживаемой им культуры становится нормой, предстающей как «националистический императив».
«Малые» культуры поднимаются до статуса «высоких», недостающие для этого элементы изобретаются. «Национализм использует существовавшие до этого культуры и культурное богатство, хотя использует их избирательно и чаще всего радикально их трансформирует. Мертвые языки могут быть оживлены, традиции изобретены, вполне фиктивная первоначальная чистота нравов восстановлена» . Нации, в теории Геллнера,- это результат общественных движений, а не их основа, то есть национализм порождает нации, а не наоборот . Национализм делает обратное тому, о чем он заявляет. «Культуры, на защиту и возрождение которых он претендует, часто его собственные изобретения или изменены неузнаваемо», вместо пропагандируемого культурного плюрализма - «установление анонимного, безличного общества, с взаимозаменяемыми, атомизированиыми индивидами» . Национализм проповедует преемственность, но своим существованием обязан глубокому разрыву в человеческой истории.
Так как не все «малые» культуры могут добиться статуса «высоких» - для них просто нет свободного политического пространства, то неизбежен конфликт между ними. Другой тип конфликта происходит из сложностей интеграции носителей «малой традиции» в общество, уже обладающее своей «высокой» культурой. На ранних стадиях индустриализации вновь прибывающие в города, если они этнически отличаются от доминирующего населения, испытывают не только относительные, но и абсолютные лишения. Так как их проблемы порождены затрудненной коммуникацией, то они (и их потомки) либо полностью ассимилируются, либо создают собственную жизненную среду. Если они оставили где-то территорию, населенную сородичами, если у их культуры есть шанс трансформироваться в письменную и найдутся энтузиасты, готовые взяться за эту задачу, вероятно появление нового национализма. По мере совершенствования индустриального общества острота социального противостояния ослабевает, а значит, уменьшается потребность искать решения через мобилизацию своих этнических ресурсов. Однако некоторые непреодолимые барьеры для реализации идеальной социальной однородности остаются: это внешние (антропологические) особенности или заметная культурная инородность, отличающие ту или иную группу. Это барьеры антиэнтропийными, по Геллнеру. В какой-то период национализм и национальные государства становятся правилом, а не исключением. В будущем формы национализма смягчатся. Сгладится проблема коммуникации даже при различии языков, так как высокоразвитое индустриальное общество порождает глобальную культуру. Но отказ от идеи национального государства все же маловероятен. Многие ученые, исследовавшие роль от дельных факторов, не могли устоять перед искушением приписать именно изучаемым ими объектам особое, если не абсолютное значение. Хорошей иллюстрацией здесь может служить утверждение Э.Геллнера, что индустриализм и стандартизированная система образования являются необходимыми и достаточными предпосылками консолидации нации. Геллнер выступает, пожалуй, наиболее радикальным модернистом в подходе к проблеме генезиса наций и национализма. Большинство исследователей согласны с ним в том, что нации и национализм в современном смысле есть продукт XVIII в. Однако лишь немногие согласны следовать за Геллнером в его совершенном игнорировании процессов, предшествовавших индустриальному развитию.
Теория Энтони Смита. Одним из наиболее последовательных и упорных оппонентов Геллнера выступает Энтони Смит, который посвятил несколько работ роли этнического фактора в формировании наций и возникновении национализма. Он показал значение для этих процессов этнического мифа и символа, введя в научный оборот различение между «вертикальными» и «горизонтальным» аристократическими и демотическими) этносами и тем самым, возражая тезису Геллнера, что в доиндустриальный период различные общественные слои не могут иметь общей идентичности . Свои идеи Энтони Смит изложил в ряде фундаментальных работ, среди которых особо выделяются «Теории национализма» и «Национализм двадцатого столетия», изданные соответственно в 1971 и 1979 годах. Положения этих работ будут развиваться, уточняться в его разных трудах и в последующие годы. Смит, по его признанию, взялся за исследование национа¬лизма, во-первых, потому, что он был слабо изучен, во-вторых, он приобрел особую актуальность в связи с модернизацией стран Азии и Африки и мощными движениями их народов под знаменем национализма. Критикуя известного в 50-60-е годы автора по данному вопросу Э.Кеддури, Смит уточняет, что национализм имеет не только языковые и культурные корни, но особые социальные и политические условия формирования и развития. Национализм фактический - это и есть этноцентризм - считает Э.Смит . Концепция Э.Смита сводится к тому, что национализм, впервые оформившись в Европе в ходе модернизации и появления наций, распространяется по всему миру и становится «полицентричным». Повсюду в мире мы видим «его элементы и родственные черты и как идентичные проявления, так и идентичные устремления, ожидания». Для человека, продолжает автор «он не свободен, человечество несовершенен и недоразвит, пока мир не состоит из национальных государств, которые дают политическое признание желаниям и устремлениям к государственности, латентно присутствующих в каждом индивидууме, независимо от того, осознает он этого или нет» . Этническая группа, по Смиту, формирует национальный идеал, который имеет в качестве своей основы определенную солидарность и программу, ведущие к национализму. Национализм хочет иметь землю как «родную» и на этой земле построить «нацию» . Национализм требует выполнения «трех целей: гражданской автономии, территориальной общности и исторической идентичности. Они вместе и определяют главное своеобразие «нации» как этнического братства, составляющего сердцевину националистической идеологии» . При этом он поясняет, что гражданская автономия может быть установлена только при реализации требова¬ния ко всем членам этноса объединиться на той территории, которая является родиной этноса» . Другим важным требованием является «сохранение чувства своей исторической идентичности. Это культурная и духовная связь с целью сохранения и развития преемственности с обычаями, языком, религией, народным творчеством. ... Это этно-историческая основа нации» . Э. Смит стремится установить сложное отношение между нациями и национализмом - оно для него не укладывается в афористическую формулу Э. Геллнера: «Национализм порождает нации, а не наоборот» . Он полагает, что отношения нации и национализма взаимообусловливающие. По определению Смита, национализм - это «идеологическое движение, стремящееся добиться или поддержать автономию, единство и идентичность социальной группы, предназначенной стать нацией» . По его мнению, в сфере культуры нет той пропасти между средневековьем и новым временем, которая существует в технологии и формах политической орга¬низации. Такие концепции, как «индустриальное общество» и «капитализм», не имеют всеобъемлющей объяснительной силы вне своего экономического контекста. Некоторые формы чело¬веческой ассоциации и соответствующие им культурные атрибуты обладают значительной устойчивостью. Конечно, они подверглись изменениям в современную эпоху, но их существование в свою очередь воздействовало на формы общественной трансформации. Ученый соглашается, что появление первых наций действительно можно датировать самое раннее концом XVII в. Однако в досовременный период можно обнаружить поразительные параллели идее национальной идентичности и даже движения, очень напоминающие национализм своей за¬щитой территории и культуры. Задача, которую ставит перед собой Смит, - проследить, как далеко уходят «корни» наций в прошлое, и установить их связь с этническими общностями. Этнос (ethnic, во французском варианте) Смит определяет как «общность людей, имеющую имя, разделяющую мифы о предках, имеющую совместную историю и культуру, ассоцииро¬ванную со специфической территорией и обладающую чувством солидарности» . В данном определении не упоминается ни единая хозяйственная жизнь, ни общая юрисдик¬ция, ни даже владение определенной территорией. Зато в нем уже присутствует этносимволический подход, уделяющий первостепенное внимание мифам, символам, коллективной памяти и ценностям. Исторический миф указывает на происхождение группы, пути, приведшие к ее современному состоянию, а также толкует ее будущее. Форма мифа и его отдельные сюжеты регулярно повторяются у народов мира. Это повествование о происхождении в пространстве и во времени, о прародителях и родослов¬ной, о миграции, о «золотом веке», об упадке или ссылке, которые неизбежно сменятся возрождением. Отдельные мифы обобщаются, сплавляются, систематизируются и в конечном итоге кодифицируются уже национальной интеллигенцией в современную эпоху. Символ указывает на этническую общность, олицетворяет ее. Конкретное содержание символа может быть самым разнообразным - от элемента одежды, жеста до архитектурного стиля или особенности технологии. Главное, чтобы он недвусмысленным образом мог быть отнесен к коллективу людей, понимаем как самим коллективом, так и взаимодействующими с ним людьми. Смит использует понятие «комплекс мифов и символов». Именно он, а не отдельные мифы и символы характеризует своеобразие этнической общности. При подвиж¬ности отдельных своих компонентов этот комплекс обладает значительной устойчивостью. Он определяет общий стиль этни¬ческой культуры и делает ее узнаваемой. Не утверждая, что этнические общности всегда существова¬ли в человеческой истории или что они были главной формой социально-культурной организации, английский историк стремится показать, что этничность оставалась возможной моделью такой организации с начала третьего тысячелетия до нашей эры вплоть до сегодняшних дней. Древним и средневековым народам свойственен этноцентризм (ощущение своей культурной уникальности и чувство превосходства по отношению к другим народам) и этницизм - форма коллективной активности в защиту собственной этнической общности. Движение этницизма активизируется благодаря «мифомотору» - конституирующему мифу общности. В своем священном мифомоторе армяне, в частности, видят себя как избранный народ, героев же представляют как ветхозаветных воинов и как бы разделяют роль древнего Израиля. Ирландцы, после покорения англича¬нами, представляли себя и свою страну как святой остров като¬лицизма в океане протестантизма и материализма. В России произошло смешение династического и общинного мифомотора. Священная власть царя как наследника византийского им¬ператора сочеталась с миссией всего православного народа. К данному мифу добавился и военно-автократический, перенятый у Киевской Руси, - оправдание власти постоянной войной про¬тив степных народов. Смит демонстрирует, что этническое самосознание могло существовать в досовременный период, хотя насколько часто это случалось - вопрос, допускающий разные ответы.
Б. Андерсон концепция нации как «воображенного сообщества». Б. Андерсон сформулировал концепцию нации как «воображенного сообщества». Воображенными он называет все сообщества, члены которых не знают и заведомо не могут знать лично или даже «понаслышке» большинства других его членов, однако имеют представление о таком сообществе, его образ. Андерсон поставил вопрос о том, в чем принципиальная новизна националистического способа воображения сообщества, и каковы были предпосылки самой возможности вообразить нацию? Б. Андерсон указывает на вторичный, имитационный характер национализмов в Центральной и Восточной Европе, которые заимствовали готовые конструкции и адаптировали их применительно к своим условиям. Это значит, что «нация» была идеей, образом, целью, к которой можно было стремиться с самого зарождения движения, а не постепенно формирующейся концепцией. Андерсон указал также на различие между национализмом «господствующих» наций и «официальным национализмом» правящих династий. Свою работу «Воображенные сообщества» Андерсон начинает с констатации: конец эры национализма, который давно предвещают, не виден. Наоборот, ради нации и национального государства совершаются колоссальные человеческие жертвоприношения. По мнению Андерсона, национализм должен быть поставлен в один ряд не с сознательно разделяемыми политическими идеологиями, а с культурными системами - предшествовавшими и противостоявшими ему. «Воображенные сообщества», по первичному определению, - любые объединения, которые выходят за пределы взаимодействия «лицом к лицу». Следовательно, свою общность люди должны представлять себе в какой-то абстрактной форме. Так как воображенных сообществ великое множество, то отличаются они тем, что представляется и каким способом (в каком стиле). Нацию «воображают» как ограниченную и суверенную. Ограниченную, потому что ни одна нация не претендует на то, чтобы включить в себя все человечество. Суверенную - так как именно в ней, а не в династическом порядке или божественном устройстве находится источник власти. Национальное мировоззрение стало возможным при новом общественном устройстве - капитализме и использовании его технологического новшества - техники книгопечатания. «Воображенные сообщества» средневековой христианской Европы были очень узкими: публика, читавшая на латыни. Она служила посредником между массой народа, которая знала лишь свои местные языки, и литургической культурой. Капитализм породил новые образованные слои, и те стали постоянными читателями литературы на своем родном языке. Массовый капиталистический товар - книга - создавал свой собственный рынок. Особенности книгопечатания диктуют стандартизацию языка, появление его литературной формы. Языки соперничают между собой за право быть избранными в качестве книжных, за доминирование над близкими наречиями, оттесняемыми в разряд диалектов. Через печатное слово на определенном языке группа людей осознает свое единство, «воображает» себя как нацию. Две формы продукции книжного дела особенно показательны в этом смысле - роман и ежедневная газета. Так как люди получают, прежде всего, информацию о территории своего государства (или провинции), то и ощущают живую связь с этим пространством, осознают его как национальное. В Европе на определенной стадии «лингвистический» национализм был преобладающей формой. У филологов сложилось убеждение, что языки - собственность говорящих на них групп людей и что эти группы должны занять автономное место среди равных между собой народов. Совпадения политических единиц и сферы распространения языка печати надо было добиваться. В Европе и до прихода «печатного капитализма» (print capitalism) местные языки уже использовались в качестве административных при дворах, в английском парламенте. Выбор одного привилегированного языка объяснялся прагматическими целями и не имел ничего общего с сознательной языковой политикой последующего времени. Позднее утратившие свое божественное оправдание старые династии стали «натурализоваться». Так возник официальный национализм господствующих элит. Определяя себя в национальных терминах, эти династии одновременно распространяли свое влияние вне Европы, и неудивительно, что официальный национализм стал восприниматься как имперский. Третий тип национализма - гражданско-республиканский - возник в Новом Свете. Он не мог опираться на: языковые отличия местного населения от населения метрополии. Здесь срабатывали иные механизмы, как, например, блокирование мобильности. Три модели национализма – 1) лингвистический, 2) официальный, 3) гражданско-республиканский, сформировавшись, в дальнейшем превратились в образцы для подражания в иных социальных условиях и культурных контекстах. «Нация оказалась изобретением, на которое невозможно было сохранить патент», она стала доступной для «пиратства» . Ранее язык был необходим как средство порождать «воображенные сообщества». Его роль скорее техническая, чем символическая. Он не является и средством исключения, так как в принципе каждый может выучить язык и приобщиться к группе. Ныне трансляция по радио и телевидению расширяет возможности складывания представления о единстве среди неграмотных и даже людей, говорящих на разных языках. Изменяются механизмы коммуникации и создания образов, а значит, и формы национализма. Б. Андерсон – один из наиболее часто цитируемых авторов теории национализма. Андерсон стремился найти новый подход внутри сложившегося поля исследования национализма. Его концепция носит культурологический уклон. Его интересует, благодаря каким культурным предпосылкам и каким образом в определенное время стало возможным мысленно представить себе единство разобщенных индивидов? Он в явном виде не оговаривает, как соотносятся между собой проявления национальной идентичности и национализм как культурная система. Из предложенных им «модельных форм» национализма можно понять, что под национализмом он подразумевает и сепаратизм, и строительство наций сверху, то есть использует традиционные политические представления о данном явлении.
Майкл Манн. Национализм с точки зрения властных отношений. Существует целая группа весьма авторитетных теоретиков, склонных связывать генезис национализма, а точнее сказать — определенной его разновидности, прежде всего не с эволюцией культуры и даже не с индустриализмом, а с проблемой властных отношений. Внимание М.Манна, Ч.Тилли, Э.Гидденса обращено на опыт Британии и Франции XVIII в . Их исследования показывают, как соперничество, в первую очередь военное, между династическими государствами и стремление верховной власти максимально мобилизовать необходимые для этого ресурсы подталкивали монархические режимы к целому ряду экономических и административных мер, которые формировали современное государство. Иными словами, «войны создавали государства в не меньшей степени, чем государства создавали войны» . Одновременно эти меры резко ускоряли процесс формирования гражданского общества и образовывали поле его интенсивного взаимодействия с властью, что впоследствии способствовало становлению, прежде всего, политической, а не этнической концепции нации. Майкл Манн предложил в концентрированном виде свой вариант «политической теории национализма и его крайностей» . Под нацией Манн понимает общность, которая заявляет об особой этнической идентичности, общей истории и судьбе и претендует на собственное государство. Национализм же - идеология, согласно которой своя нация наделена особыми добродетелями, позволяющими даже оправдывать агрессивные действия против других наций . Таким образом, возможность проявления «крайностей национализма» заложена в самом его определении. Период национализма, согласно Манну, можно разделить на несколько этапов - милитаристский, индустриальный и модернистский, характеризуйте последовательные способы вмешательства государства в общественную жизнь. Первый период, до 1870-х годов, Манн называет милитаристским. Военное соперничество потребовало невиданного увеличения налогов и расширения призыва на воинскую службу, что прежде всего затрагивало низы. Исключенные из политического гражданства, они стали требовать политического представительства как «народ» или «нация». До XIX в. понятие нации ограничивалось буржуазными и мелкобуржуазными слоями, мужчинами, принадлежащими к доминирующей религии и этнической группе, но позднее оно расширилось и включило крестьянство, рабочий класс, меньшинства и, в конце концов, женщин. Во Франции и Британии (без Ирландии) более или менее единый язык и религия позволили политическому протесту вписаться в территориальные рамки государства, то есть политическая нация стала соответствовать государственным границам. В результате рождение понятия «нация» неразрывно связано с идеями демократии и одновременно укрепления государства. Второй этап, индустриальный, по терминологии Манна, продолжался с 1870-х годов до первой мировой войны. Он отличался двумя чертами. Во-первых, понятие народного суверенитета распространилось в конце концов на подчиненные классы. Это было следствием вовлечения их в политику благодаря развитию индустрии, торговли и торгового земледелия. Во-вторых, расширились экономические функции государства, занявшегося созданием средств сообщения для индустрии строительством каналов, дорог, почты, железных дорог, телеграфа, школ. К началу XX в. затраты европейских государств на такие цели превысили военные расходы. В результате внутри границ государства нация стала восприниматься как общность социального опыта, связывающего интенсивные и эмоциональные отношения внутри семейных, соседских, этнических структур с более экстенсивными и инструментальными силовыми структурами. Росло отождествление граждан со своими нациями-государствами и их идеалами, причем эти идеалы различались: у британцев они были либеральными, у французов - республиканскими, у немцев - авторитарными и с некоторого момента расовыми. Период модернизма, по Манну, начинается после первой мировой войны. К этому периоду ушло со сцены большинство старых авторитарных и полуавторитарных режимов, а вместе с ними и средства традиционного централизованного контроля над массами. Консерватизм раскололся на парламентский и авторитарный радикализм правых, и каждое из данных направле¬ний стало искать свой способ обращения с народным суверенитетом. Радикальные правые намного превосходили традиционных консерваторов в возможности мобилизации масс сверху вниз. Они претендовали на то, что являются «национальным движением», и в основном были правы. Народ, по их идеологии, должен править, но как «более чистая нация», «органическая общность» и прямо, минуя парламентаризм. Они черпали поддержку во всех классах, за исключением организованных рабочих, некоторых религиозных (католики) и этнических меньшинств (баски, каталонцы в Испании). Соответственно социа¬листы и анархисты считались предателями нации, либералы, этнические и религиозные меньшинства - тоже, но в меньшей степени. Левые, в свою очередь, говорили о «народе» против «националистов». Вообще за исключением германских нацистов у других правых раса редко определяла членство в нации: это скорее результат добровольного выбора политической позиции, а не предписанной от рождения принадлежности. Наибольшие зверства в условиях войны совершали народы с расо¬вым представлением о нации - немцы и японцы. Главная идея состоит в том, что западные общества успешно решили проблему демократического представительства, причем в форме межрегиональной, федеральной демократии. Даже если Бельгии, Канаде или, что еще менее вероятно, Испании предстоит распасться, это не повлечет за собой че¬ловеческих жертв. Случай с Северной Ирландией, конечно же, является наихудшим в демократическом мире, но и его нельзя сопоставлять с распадом СССР и Югославии, где не утвердилась демократия или подлинный федерализм. В обоих случаях, по мнению Манна, национальности опустились до этнического уровня, предполагая, что этническая солидарность по языку, религии, обычаям может породить доверие, необходимое для демократии. Поэтому каждый доминирующий в региональном отношении народ постарался основать свое представительное государство, порой исключая из него этнические меньшинства. Отсюда могут последовать территориальные вторжения, массовые миграции и «этнические чистки». Майкл Манн подытоживает свое политическое рассмотрение национализма утверждением, что и более мягкие, и более агрессивные его формы были порождены и развились в ответ на стремление к демократии. Успехи постепенной институционализации демократии привели к мягким формам национализма, позволяющим мобилизовывать граждан в поддержку существующего режима во время военных конфликтов, но редко приводящим к массовому насилию. Неудача в институционализации демократии породила иную форму национализма, который разрешает совершать жестокости против тех, кто не входит в на¬цию, причем не имеет значения, живут ли данные люди внутри или за пределами национальной территории. Мягкие формы национализма, укрепляющие ли государство, или противодействующие ему, - это достигнутая демократия, агрессивный же национализм - извращенная демократия. Таким образом, ранняя стадия развития национализма в Западной Европе связывается Манном и другими авторами политической концепции нации (Ч.Тилли, Э.Гидденса) в первую очередь с проблемой централизации власти, установлением прямого правления и эффективного административного контроля над самоорганизующимся ассоциативно обществом задолго - по крайней мере в Англии - до наступления индустриальной революции.
Роджер Брубейкер. Концепция "политиче¬ского поля". Заслуга Брубейкера в том, что он свел отдельные элементы теорий своих предшественников в обобщающую модель «триадических связей» (triadic nexus). Углы треугольника («поля» по терминологии Брубейкера) изображают взаимообусловленные взаимно антагонстические национализмы, возникающие под воздействем разнообразных внутренних сил. Механизм взаимодействия раскрыт автором в различных главах на материале Югославии, межвоенной Польши, Веймарской Германии и постсоветской России. Первое поле - «национализрующий национализм» новых независимых (или преобразованных) государств, вполне вписывается в понятие государственного национализма, хорошо известного нам еще по советской востоковедческой литературе. Автор пишет: «Национализирующим национализмам присущи требования от имени титульной нации или национальности, определяемой в этнокультурных категориях и резко отличаемой от всей совокупности граждан. Нация-ядро (core nation) понимается как законный «владелец» государства, которому государство принадлежит и для которого оно существует. Но несмотря на это обладание «собственным» государством, нация-ядро видится в непрочном культурном экономическом или демографическом положении. Полагается, что это слабое положение, воспринимаемое как следствие дискриминации нации до достижения ею независимости, оправдывает «компенсационный» проект использования государственной власти для защиты специфических (и ранее неудовлетворенных) интересов нации-ядра» . Этому национализму противостоит «соотечественный национализм» (homeland nationalism) «внешних национальных отечеств», т.е. стран, чьи «этнофоры» или диаспоры составляют национальное меньшинство в данном «национализирующемся» государстве. Брубейкер характеризует его следующим образом: «Соотечественные национализмы утверждают право и, скорее, даже обязанность государства следить за положением, повышать благосостояние, поддерживать деятельность и институты, отстаивать права и защищать интересы этнических «соотечественников» в других государствах... В ответ на характерные утверждения национализирующихся государств о том, что статус меньшинств - это сугубо внутреннее дело, государства-«отечества» настаивают, что их права и ответственность по отношению к этнонациональным сородичам не зависят от территориальных границ и гражданства. В этом смысле «отечество» - это политическая, а не этнографическая категория. Государство становится внешним национальным отечеством, когда культурные или политические элиты начинают воспринимать определенных жителей и граждан других стран как членов единой нации, разделенной границами, и когда они начинают утверждать, что общая национальность делает государство ответственным, в определенном смысле, не только за своих граждан, но и за этнических сородичей, проживающих в других странах и обладающих другим гражданством» . Между этими двумя взаимно антагонистическими национализмами располагается национализм национальных меньшинств. Брубейкер особо подчеркивает, что такие меньшинства - не этнодемографический факт, а политическая установка. Она обусловлена самовосприятием меньшинств в «национальных», а не просто «этнических» категориях, и порождает требования признания государством меньшинства как особой этнокультурной национальности, включая предоставление определенных коллективных, основанных на национальности, культурных или политических прав. Автор отмечает, что, несмотря на общую оппозицию по отношению к национализирующемуся государству, национализмы меньшинств и национализмы отечеств не обязательно находятся в гармоничном союзе. «Несовмещение особенно вероятно, когда отечественные национализмы приспосабливаются государствами-отечествами для достижения иных, не националистических политических целей: в таких случаях этнических соотечест-венников могут неожиданно оставить на произвол судьбы, когда, например, это соответствует геополитическим целям» . Но важно подчеркнуть, что в любом случае этнические («национальные», по терминологии Брубейкера) меньшинства в данной схеме активно функционируют в качестве одного из трех полей и отнюдь не выполняют роль пешек, как это иногда представляется в диадической схеме взаимодействия. Центральным аспектом этого треугольника отношений автор считает «взаимный межполевой мониторинг: акторы в каждом поле бдительно и постоянно следят за отношениями и действиями в каждом остальных двух полей». При этом речь идет не о пассивной фиксации или регистрации событий в соседних полях, а об «избирательном наблюдении, интерпретации и репрезентации». Нередко для мониторинга характерна «репрезентационная борьба» и соперничество или столкновение между различными силами в данном поле по поводу интерпретации событий в другом поле: борьба за мобилизацию меньшинства может быть связана с борьбой за представление страны проживания как национализирующегося или угнетающего государства и наоборот, сторонники национализации могут стремиться представить меньшинство как реально или потенциально нелояльное, а их историческую родину - как реально или потенциально ирредентистское государство .
Теория Лия Гринфельд. Американский социолог Лия Гринфелд в книге "Национализм: пять путей к современному обществу" сосредоточила свое внимание на понятии "обиды"; кроме того, она выделила социальные слои, выступающие носителями национальной идеологии, и предложила нормативную оценку типов национализма. Исследовательница развила утверждение Кона о том, что национализм - это реакция на взаимодействие с более развитым обществом и его идеей нации, отчего стремление к имитации достижений сочетается с отталкиванием от ценностей привносимой идеи. По Гринфелд, на основе двух измерений (как определяется нация и каковы критерии членства в ней) можно выделить три типа национализма . Нацию можно определять как составную общность, образованную входящими в нее индивидами, или как унитарную, как своего рода коллективный индивид. Первый из этих вариантов впервые воплотился в жизнь в Англии, а позднее появился и в других обществах - в частности, в США. Он предполагает моральное и политическое первенство индивида. Понимаемая таким образом нация - это суверенная (т.е. полностью независимая и самоуправляющаяся) общность в принципе равных членов. Свою свободу она выводит из основных свобод составляющих ее индивидов, а ее достоинство отражает естественное достоинство человеческой личности. Достоинство и свобода воплощаются в политических институтах, и потому принципы, положенные в основу индивидуалистского национализма, есть не что иное, как принципы либеральной демократии. Если же на нацию смотрят как на коллективный индивид, ей начинают приписывать моральное превосходство над отдельными людьми, наделять ее собственной волей, интересами и целями, независимыми от человеческих желаний, надежд и приоритетными по отношению к ним. Поскольку самим членам такой общности эти интересы и цели неведомы, их приходится разъяснять, что и делает специально подготовленная элита. Меняется сам принцип представительства: элита представляет не народ, а идею нации - народу. Такое понимание превосходства нации вступает в противоречие с равенством членов общности, подразумеваемым идеей национализма. То же происходит и с другой его основой - народным суверенитетом. Его интерпретируют иначе, чем в первом случае, превращая в атрибут нации, отделенной от составляющих ее людей. В итоге оказывается, что суверенитет заключается не в индивидуальных свободах, а в коллективной свободе от иностранного доминирования. Да и достоинство нации уже не отражает индивидуального достоинства; напротив, оно выступает лишь как внутреннее свойство нации, а отдельным индивидам передается лишь потому, что те являются ее членами. Критерии же членства в такой общности могут быть гражданскими и этническими. В первом случае национальность приравнивают к гражданству и рассматривают как политическую и даже юридическую категорию. Поскольку национальность - плод выбора, ее можно приобрести и потерять. И хотя считается, что в каждый данный момент у любого человека должна быть какая-то национальность, при гражданском понимании этого термина она может в отдельных случаях и отсутствовать. Если же национальность определяют в этнических терминах, то, наоборот, ее уже нельзя выбирать, она превращается в биологическую данность. Человек рождается членом нации и не может эту свою идентичность ни потерять, ни поменять, разве что - в крайнем случае - скрыть. Можно говорить о трех типах национализма. Индивидуалистский национализм по необходимости - гражданский. Индивидуалистские нации гордятся, прежде всего, своими конституционными правами и считают, что именно в этом заключается их своеобразие. Все другие характеристики, которые они могут разделять - язык, территория, физический тип, история, религия, - второстепенны и вряд ли могут считаться основанием для национальной идентичности. Коллективистский национализм имеет две разновидности: этническую и гражданскую - в зависимости от того, чем обосновывается индивидуальность или уникальность нации. Если речь идет об ощущении культурной или политической уверенности в своих силах, даже превосходства в этих отношениях, то национальность определяют в гражданских терминах (как во Франции). Этнический же национализм, напротив, обычно коренится в глубоком комплексе неполноценности, поощряющем веру в то, что уникальность нации следует искать вовсе не в ее достижениях, а в самой сущности. По этой причине националисты подчеркивают внутренние, недоступные для объективной проверки свойства нации. К такому - коллективистскому этническому - типу Гринфелд относит немецкий и русский национализм. В теории Гринфелд "идеальные типы" национализма (индивидуалистский/коллективистский, этнический/гражданский) жестко привязаны к конкретным странам. Очевидна и градация типов по степени их приемлемости для автора: наиболее привлекателен для нее индивидуалистский, наименее - этнический коллективистский. Теория К. Дейча. Многие теоретические исследования национализма последних десятилетий в той или иной степени опираются на работы К. Дейча (К. Дойча). Интерес Дейча был сосредоточен на создании и развитии такой системы коммуникаций, которая сделала возможным формировать и воспроизводить идею национальной общности. Его работа «Национализм и социальная коммуникация» - первая попытка приложить методы социаль¬ных наук к изучению национализма, а точнее, формированию национальных общностей . Автор задается вопросом, почему национальная идеология встречала живой отклик в одних местах и в некоторые периоды времени, а в других обстоятельствах оказывалась неэффективной? К. Дейч попытался применить количественные измерения и на их основе строить предсказания. Общество К.Дейч определяет как группу индивидов, связанных интенсивным разделением труда. На границе с другими обществами интенсивность экономических контактов резко падает. Культура - конфигурация предпочтений и ценностей людей. Общества производят товары, культуры - информацию. Под информацией понимается то общее, что объединяет знания, ценности, традиции, новости, сплетни. Внутри определенных групп обмен информацией происходит с наибольшей интенсивностью, вне ее он затруднен. Отсюда и определение Дейчем понятия «на¬род» не с содержательной (путем перечисления объективных признаков), а с функциональной точки зрения. По его мнению, значение имеет не наличие какого-либо из признаков, а воз¬можность осуществлять эффективную коммуникацию между людьми. Измерением такой эффективности является скорость и адекватность распространения информации. Народы отделены друг от друга «коммуникационным барьером», разрывом в ин-формационном потоке. Дейч ставит себе задачу - показать, как с увеличением коммуникации (явление, которое он называет социальной мобилизацией) возрастает тенденция к ассимиляции. Под ассимиляцией Дейч понимает использование стандартного для данной территории языка. Для социальной же моби¬лизации он предлагает длинный список измерителей: доля го¬родского населения, доля занятых вне сельского хозяйства, чте¬ние газет хотя бы раз в неделю, уплата налогов центральному правительству, посещение школы хотя бы в течение четырех лет, отправка или получение письма хотя бы раз в неделю, уровень грамотности взрослого населения и т. д. Социально мобильное население - то, для которого характерно наложение по крайней мере двух из перечисленных признаков. Дейч оперирует статистикой урбанизации или уровня грамотности как наиболее доступной, особенно для международных сравнений. Он строит динамиче¬ские ряды "ассимиляции", например, в Богемии, где в течение столетий смешанно проживали немцы и чехи, или в Финляндии, где господствующей культурой долгое время была шведская. Вывод американского исследователя состоит в том, что с ростом коммуникации идет ассимиляция национальных меньшинств. Книга К. Дейча - фактически первое неисторическое исследование национализма, попытка утвердить автономность социальных наук в изучении традиционного предмета историков.
Теория аккультурации Дж. Берри В своей теории аккультурации Дж. Берри выделяет четыре возможных стратегии межэтнического взаимодействия в зависимости от степени важности сохранения культурной идентичности и участия в межкультурных контактах: ассимиляция, сепарация, маргинализация и интеграция. Оптимальной стратегией адаптации этноса в полиэтническом обществе считается интеграция. Она связана с позитивным отношением к культуре как собственной, так и этноконтактных групп, что находит свое выражение в формировании позитивных авто- и гетеростереотипов. В качестве интегральных социально-перцептивных показателей типов этнокультурной адаптации этнических групп выступают явления этнической толерантности/интолерантности. Толерантность (от латинского tolerantia - терпение) понимается как «отсутствие или ослабление реагирования на какой-либо неблагоприятный фактор в результате снижения чувствительности к его воздействию». Таким «неблагоприятным фактором» является разность взаимодействующих этнических культур, а «снижение чувствительности к его воздействию» достигается путем овладения навыками иной культуры. Исследованиями Д. Берри и М. Плизента по этнической толерантности было установлено, что только уверенность в своей собственной позитивной групповой идентичности может дать основание для уважения других групп и выражения готовности обмена идеями, установками или участия в совместной деятельности. На основе того факта, что позитивная групповая идентичность приводит к толерантности, а угроза этой идентичности - к нетерпимости, к этноцентризму, ученые приходят к выводу: «не может дальше продолжаться такое положение вещей, что выживание определенных групп зависит от уровня их этноцентризма. Реальная уверенность в таком выживании может быть предпосылкой для толерантности, которая может стать антитезой этноцентризму» .
Эрик Хобсбаум. Национализм как мировой явление. Английский исследователь Э.Хобсбаум попытался написать историю национализма как мирового явления. Его книга «Нации и национализм» представляет собой попытку подвести итоги целого этапа изучения национализма и достичь теоретического синтеза, не жертвуя при этом богатством исторического материала. В повествовании Хобсбаума можно найти элементы разнообразных объяснений национализма как явления новой истории. Экономика присутствует в нем наряду с политикой, проблемы языка сочетаются с «изобретением традиции». Национализм для Хобсбаума - народное чувство и движение, но это и деятельность государств и правящих элит. Нация появляется лишь в современную эпоху, но предшествуют ей протонация и свойственный ей протонационализм. Разные этапы национализма Хобсбаум связывает с измене¬нием в мировой экономике. Строительство национальных госу¬дарств в XIX в. совпало с классической эпохой свободной торговли. Но единицы данной системы не были экстерриториальными и транснациональными, как Ганзейский союз в предшествующую эпоху. В XIX в. экономическое развитие было тесно сопряжено с «национальными» экономиками ряда развитых территориальных государств. В странах, которые стимулировали собственное развитие в противовес господствующей экономике Великобритании, принцип свободной торговли на¬ходил меньше всего сторонников. Джон Рае в Канаде, Александр Гамильтон в США и Фридрих Лист в Германии выдвинули идею протекционизма, защиты национальной экономики. Не случайно именно Лист сформулировал характерную "либеральную концепцию нации": нация должна быть достаточного размера, чтобы составить жизнеспособную единицу развития. В середине XIX в. таковыми не считались ни Бельгия, ни Порту¬галия. Даже главный идеолог освободительной борьбы народов Мадзини предусматривал на будущей карте Европы лишь 12 государств и федераций и не допускал идеи независимой Ирландии. Об экономике последующего, этнолингвистического, по классификации автора, этапа национализма Хобсбаум говорит мало, хотя и упоминает экспансию ведущих государств и созда¬ние колониальных империй. После первой
|
