СКАЧАТЬ РАБОТУ БЕСПЛАТНО -
Хотя объектом исследования является деятельность американского политико-академического сообщества, для более полного раскрытия темы рассматриваются дискуссии в российском политико-академическом сообществе (в ограниченном объеме) по проблеме порядка, выработке внешнеполитической стратегии России и политики в отношении США . Деятельность обоих сообществ в исследуемый период характеризовалась большой интенсивностью и взаимовлиянием при обсуждении вопросов мирового порядка и внешнеполитической стратегии.
Предмет исследования — американские внешнеполитические концепции, в которых дается целостное системное объяснение складывающегося мирового порядка, роли и места США в постбиполярном мире; определяются приоритеты международной деятельности Соединенных Штатов (цель и задачи, основные направления, методы).
Цель работы — исследовать концептуальные основы внешнеполитической стратегии США в период после окончания холодной войны.
Задачи исследования: - проанализировать основные концепции американского мирового лидерства, обсуждавшиеся в политико-академическом сообществе США в 1990-е годы, и разработать их классификацию;
исследовать концепции мирового порядка, которые выдвигают американские специалисты по международным отношениям после распада биполярного порядка;
¦ рассмотреть основные концепции, которые предлагают американские политики и ученые для решения проблем международной безопасности;
- показать, какое понимание роли России в формирующемся мировом порядке и в стратегии США существует в американском политико-академическом сообществе;
¦ сравнить взгляды американских и российских ученых на проблему будущего мироустройства, на развитие двусторонних отношений и на проблемы международной безопасности. Степень разработанности проблемы — Отдельные вопросы
формирования нового мирового порядка и внешнеполитической
стратегии США после окончания холодной войны рассматривались в
работах отечественных и американских специалистов по международным
отношениям. Тем не менее, многие аспекты этих проблем остаются
- неразработанными и требуют дальнейшего исследования и нового подхода.
В силу того, что целью диссертации является исследование внешнеполитических концепций, прорабатывавшихся в американском политико-академическом сообществе в 1990-е годы, основная часть проанализированной литературы — это научные публикации периода правления администрации Клинтона. Однако в силу того, что международная деятельность США характеризуется исторической преемственностью, которая четко прослеживается в концепциях мирового порядка и глобального лидерства США на XXI век, представляется необходимым проработать труды американских и отечественных специалистов по международным отношениям более раннего периода.
Среди работ, в которых анализируются сдвиги в мировом порядке на рубеже 1980-х - 1990-х годов, вызванные эволюцией глобальных ~ процессов, изменением отношении между сверхдержавами, следует отметить монографические работы известных американских теоретиков международных отношений А. Джорджа, Р. Кеохейна, Дж. Ная, Дж. Розенау, К. Уолтца, К. Холсти, С. Хоффмана, историка Дж. Гэддиса, прежде всего его труд «США и окончание холодной войны», политологов Г. Аллисона, 36. Бжезинского, С. Биалера, С. Брауна, Р. Джарвиса, Ч. Кегли, Г. Реймонда, У. Уолфорта, У. Хайланда, Г. Шломинга, британского ученого Л. Фридмана и др. Специально следует выделить следующие работы: коллективные труды советских и американских ученых «Прорыв/Breakthrough» (1988), «"Окна" возможности: от холодной войны к мирному соревнованию в советско-американских отношениях» (1989), «Советско-американские отношения после окончания холодной войны» (1991), 36. Бжезинского «Отвечая на вызовы национальной езопасности» (1988) и «Без контроля: глобальная нестабильность
накануне XXI века (1993), Ч. Кегли и Г. Реймонда «Когда рвется доверие» (1990).
Большое влияние на американских и российских специалистов, занимающихся разработкой теории мирового порядка, оказала работа британского политолога X. Булла «Анархическое общество. Изучение порядка в мировой политике». Идеи, высказанные теоретиком в конце 1970-х годов, не устарели, достаточно верно отражают не только тенденции мирового развития прошлого века, но и в значительной степени верны и для настоящего времени. Его подход был использован отдельными американскими учеными (например, Дж. Айкенберри — идея господства общепринятых норм и международных институтов), а также российскими теоретиками (Ю.П. Давыдов, А.Д. Богатуров) для построения своих концепций, объясняющих формирующийся порядок.
Теоретические вопросы исследования международных отношений, проблема глобализации, перспективы изменения биполярного порядка, системы международной безопасности, роли сверхдержав рассматривались отечественными специалистами по международным отношениям в работах конца 1970-х годов и в 1980-е годы, не утративших своей теоретико-методологической значимости и в настоящее время. Это исследования авторитетных отечественных специалистов- международников А.Г. Арбатова, Г.А. Арбатова, В.Г. Барановского, Э.Я. Баталова, Р.Г. Богданова, В.И. Гантмана, Ю.П. Давыдова, В.В. Журкина, Ю.А. Замошкина, А.А. Кокошина, В.А. Кременюка, В.П. Лукина, А.Ю. Мельвиля, М.А. Мильштейна, В.Ф. Петровского, П.Т. Подлесного, ДМ. Проэктора, СМ. Рогова, Г.А. Трофименко, А.И. Уткина, Г.Х. Шахназарова, А.Н. Яковлева и др. Особо следует выделить фундаментальные коллективные труды: «Современные внешнеполитические концепции США» (Отв. ред.
- Г.А. Трофименко), «Современная внешняя политика США» (Отв. ред.
•^ Г.А. Трофименко), «Взаимная безопасность: новый подход к советско-
американским отношениям», «Капитализм на исходе столетия» (Под. ред. А.Н. Яковлева), «Противоречия современного американского капитализма и идейная борьба в США» (Ред. кол. Ю.А. Замошкин и др.), «Разрядка и конфронтация — две тенденции в современных международных отношениях» (Отв. ред. В.И. Гантман), «Советско-американские отношения в современном мире» (Отв. ред. Г.А. Трофименко и П.Т. Подлесный).
После исчезновения второй сверхдержавы — Советского Союза Соединенные Штаты оказались в уникальной ситуации, к которой они стремились на протяжении всей истории своего развития. Они остались единственной сверхдержавой с глобальными устремлениями. Перед политико-академическим сообществом встала задача идейно обосновать международную стратегию США на долгосрочную перспективу.
Дискуссии велись по таким проблемам как: мировой порядок после окончания холодной войны, роль США и ведущих мировых держав, глобальная стратегия США, формирование новой системы международной безопасности, отношения с другими государствами, среди которых России было уделено специальное внимание.
Основной анализ и теоретические разработки указанных проблем представлены в работах американских специалистов по международным отношениям, опубликованных в ведущих научных журналах «Форин афферс», «Форин полней», «Интернэшнл секьюрити», «Вашингтон куортерли», «Уолрд полней джорнэл», «Сервайвал», «Нэшнл интерест»; в научных докладах и аналитических работах ведущих научно-исследовательских центров, таких как Фонд Карнеги, Фонд «Наследие», -
РЭНД корпорейшн, Центр Р. Никсона, Центр оборонной информации, w Институт Кейто, Центр стратегических и международных исследований. Проблема мирового порядка, в том числе становления постбиполярного порядка, остается одной из самых дискуссионных в США и в России. Это объясняется не только сложностью научной задачи по выработке концепции нового порядка, наиболее верно отражающей современное состояние международных отношений, трудностью реализации той или иной модели, но и другими факторами: формирование мирового порядка процесс сложный и длительный, его концептуальные основы рождаются в ходе острых дискуссий на государственном и международном уровнях, корректируются в процессе реализации внешнеполитических планов отдельных государств, прежде всего ведущих мировых держав, среди которых на данном этапе мирового развития США выступают в качестве лидера; достижение консенсуса W между лидером и другими акторами международных отношений требует времени и немалых усилий и воли творца (или творцов) новой модели порядка для фиксации отдельных этапов в оформлении его структуры, институтов, норм.
Число монографий, целиком посвященных теоретическим вопросам становления нового мирового порядка, невелико. Американские специалисты по международным отношениям не дают комплексного определения порядка вообще и постбиполярного, в частности, ограничиваются описанием отдельных его составляющих (структуры, институтов, политики ведущих держав). В той или иной степени проблемы теории мирового порядка и становления постбиполярного порядка рассматриваются в работах Дж. Айкенберри, И. Валлерстайна, Дж. Вейгеля, М. Говарда, Ч. Кегли, Ч. Купчана, Дж. Ная, Б. Поузена,
Г. Реймонда, А. Росса, М. Симаи, У. Уолфорта, К. Уолтца, Ф. Фукуямы, У. Хайланда, С. Хантингтона, X. Хольма, Р. Хаасса, Н. Хомски. К числу фундаментальных работ можно отнести такие труды, как «Глобальная повестка дня» под ред. Ч. Кегли и Е. Уиткопфа (1995), в которую вошли работы ведущих американских специалистов по теории международных отношений, проблемам безопасности, внешней политики США — М. Говарда, Ч. Кегли, Р. Кеохейна, Э. Коэна, Дж. Леви, Дж. Ная, Г. Реймонда, К. Уолтца, С. Хантингтона, К. Холсти, О. Холсти, С. Хоффмана; «Многополярный мир?» Ч. Кегли и Г. Реймонда (1996); «После победы» Дж. Айкенберри (2002). Реалистический взгляд на наступивший порядок был представлен в работах британских политологов К. Дарка и А. Хэрриса «Новый мир и новый мировой порядок» (1996), в коллективной монографии «Продвижение американской демократии» под §» ред. Дж. Айкенберри, М. Кокса и Т. Иногучи (2000), в статьях одного из наиболее авторитетных специалистов по проблеме мирового порядка И. Валлерстайна, вошедших в сборник его работ «Анализ миросистем и ситуация в современном мире (пер. с англ., 2001).
Большая часть американских ученых, предпринимающих попытку описания порядка в постбиполярном мире, исходит из следующего: старый мировой порядок создавался и развивался при решающем влиянии США — либерального глобального лидера. Это привело к победе западной (демократической) модели развития, завершился еще один этап глобальной миссии США и начался новый, в котором США — единственная сверхдержава, почти гегемон. Отсюда новый порядок — однополярный, формирующийся вокруг и под контролем США, сохраняющий отдельные институты старого порядка (ООН, НАТО, МВФ, ЕС), которые будут работать в соответствии с новыми нормами.
Оппоненты такой трактовки мирового порядка есть в США, в
Европе и в России. Российские ученые видят формирующийся порядок
более сложным и противоречивым, чем их американские коллеги. Это подтверждает анализ работ Э.Я. Баталова, А.Д. Богатурова, А.Д. Воскресенского, Ю.П. Давыдова, СВ. Кортунова, Н.А. Косолапова, В.А. Кременюка, В.И. Кривохижы, В.Б. Кувалдина, В.М. Кулагина, М.М. Лебедевой, А.Ю. Мельвиля, А.И. Неклессы, В.А. Никонова, А.В. Торкунова, Е.М. Примакова, СМ. Рогова, В.М. Сергеева, А.И. Уткина, П.А. Цыганкова и др. Привлечение работ российских специалистов необходимо для всестороннего исследования проблемы. Это правомерно по той причине, что во второй половине 1990-х годов американские и российские теоретики задавали тон в дискуссиях о мировом порядке, США и Россия являются важными участниками в ф, формирующемся порядке. Россия, несмотря на неравные геостратегические (глобальные) позиции по сравнению с США, на интеллектуальном уровне остается равноправным участником диалога.
Проблема мирового порядка после окончания холодной войны обсуждается, как правило^ в. соединении с вопросом о стратегии США в постбиполярном мире. Среди американских политологов нет единства мнений относительно того, какой должна быть роль и стратегия США после окончания холодной войны: должна ли американская политика быть гегемонией или разумным лидерством, при котором Соединенные Штаты остаются одним, хотя и самым сильным, членом «концерта мировых держав», и им следует избегать диктата и вмешательства в политику других держав.
Основные концепции глобального американского лидерства * разрабатывались в работах 36. Бжезинского, С. Брауна, Д. Бринкли, -
Р. Кейгана, К. Лейна, Э. Лейка, М. Макфола, Ч. Мэйнса, М. Мэнделбаума, Н. Подгореца, Б. Поузена, К. Райе, С. Смита, Л. Фридмана, Р. Хаасса, С. Хантингтона, Д. Эбшайра и др. Особо следует выделить фундаментальные работы 36. Бжезинского, прежде всего монографию «Великая шахматная доска» (1997), в которой он изложил основные положения концепции американской гегемонии, монографию британских политологов К. Алдреда и М. Смита «Сверхдержавы в эпоху после окончания холодной войны», монографию Р. Хаасса «Шериф поневоле» (1997), а также упоминавшиеся выше работы «Продвижение американской демократии» и «Новый мир и новый мировой порядок» К. Дарка и А. Хэрриса.
Среди российских ученых о глобальной стратегии США и о концептуальном обеспечении американской внешней политики пишут Э.Я. Баталов, А.Д. Богатуров, В.А. Кременюк, В.И. Кривохижа, О.В. Печатнов, СМ. Рогов, А.И. Уткин и др.
После окончания холодной войны в сфере безопасности для США основными стали вопросы обеспечения национальной безопасности (проблема Договора ПРО 1972 года), дальнейшего регулирования процесса сокращения СНВ, контроля над распространением оружия массового уничтожения, сохранения НАТО в качестве действенной структуры для отражения угроз и решения задач в новых условиях, обеспечения преобладающего влияния США на процессы формирования новой системы международной безопасности.
В большинстве публикаций, где поднимаются вопросы безопасности, они тесно увязываются с проблемой глобального лидерства США. Это работы Дж. Айкенберри, Р. Асмуса, Г. Брауна, Дж. Голдгайера, Дж. Гэддиса, Э. Коэна, Ч. Купчана, Р. Кюглера, Ф. Ларраби, Э. Лейка, - Дж. Линдсея, Р. Поваски, Р. Хаасса и др. Наибольшего внимания заслуживают работы, в которых обсуждается концегадия «кооперационной безопасности» (Б. Поузен), модель трансатлантической (евроатлантической) безопасности (Ч. Кутгчан), обосновывается «демократический» характер НАТО в новых условиях (Дж. Голдгайер, Р. Кюглер, Р. Асмус). Многосторонний взгляд на проблемы безопасности в контексте глобальной стратегии США был представлен в отдельных докладах, подготовленных специалистами из ведущих американских научно-исследовательских центров.
Публикации российских специалистов по проблемам международной безопасности, в том числе о политике США в этой области, оказывали определенное влияние на дискуссии в США, способствовали установлению конструктивного диалога между академическими и политическими сообществами, подписанию новых документов по безопасности между США и Россией. Особую значимость в ходе острых дискуссий в 1990-е годы по всему спектру проблем безопасности, вызывавших разногласия между США и Россией (НАТО, Договор СНВ-2 и Договор по ПРО 1972 года, урегулирование конфликтов, основы международной системы безопасности), имели работы А.Г. Арбатова, В.Г. Барановского, Ю.П. Давыдова, В.З. Дворкина, И.Ю. Жинкиной, Л.Г. Ивашова, А.А. Кокошина, СВ. Кортунова, В.А. Кременюка, В.И. Кривохижы, В.П. Лукина, И.Ф. Максимычева, СМ. Рогова, А.Г. Савельева, Б.М. Халоши и др.
Среди американских ученых нет единства мнений относительно того, как должны строиться отношения с Россией, какова ее роль в формирующемся мировом порядке. В ходе идейно-политических дискуссий в США большое внимание уделялось России. Это происходило по ряду причин: 1) несмотря на окончание холодной войны и распад СССР, Россия по-прежнему виделась как держава, потенциально способная «помешать» осуществлению глобальной стратегии США; 2) Россия оставалась второй военной сверхдержавой, что не могло не вызывать беспокойства в США; 3) Россия оставались самым крупным государством Евразии, где США хотели бы установить свой контроль. К этому следует добавить, что на протяжении всего периода, начиная с 1991 года, Россия, пусть и с разной степенью интенсивности и эффективности, старалась отстаивать свое видение мирового порядка, системы международной безопасности и своей роли в постбиполярном мире.
В силу указанных причин, практически во всех американских научных публикациях, где обсуждаются вопросы мирового порядка и глобальной стратегии США, специальное внимание уделяется России, даются оценки ее роли в формирующемся мировом порядке, анализируется ее политика, определяется место во внешней политике Соединенных Штатов, высказываются предложения и прогнозы относительно содержания и форм двустороннего взаимодействия. Рассмотрению указанных вопросов посвящены работы 36. Бжезинского, Дж. Биллингтона, Д. Бринкли, Б. Брэдли, Ш. Гарнета, Ч. Гати, Э. Качинса, Дж. Кеннана, Г. Киссинджера, А. Коэна, А. Ливена, М. Макфола, У. Мида, Ч. Мэйнса, М. Мэнделбаума, Дж. Мэтлока, Р. Пайпса, Д. Саймса, С. Сестановича, А. Стент, С. Тэлботта, Р. Ширмана, и др.
Своей критической направленностью в решении «российского вопроса» выделяются работы 36. Бжезинского, Ш. Гарнета, Ч. Гати, А. Коэна, М. Макфола, оказывавших определенное влияние на принятие решений по России администрацией Б. Клинтона. Их мнение учитывалось в первые годы правления республиканской администрации Дж. Буша-мл. Сохраняется и тенденция к более сбалансированному анализу внутренней и внешней политики Российской Федерации и поиску вариантов конструктивного и взаимовыгодного двустороннего взаимодействия. Наиболее активными представителями так называемого российского лобби являются Б. Брэдли, Дж. Биллингтон, Э. Качинс, Дж. Кеннан, С. Коэн, Ч. Мэйнс, М. Мэнделбаум, Б. Пэрротт, А. Стент и др. О работах Ч. Мэйнса, одного из самых последовательных критиков глобальной стратегии США, следует сказать особо. Во всех своих публикациях он выступает за реальное, а не декларативное партнерство с Россией, высоко оценивает ее позиции и возможности в конструировании мирового порядка и в создании новой международной системы безопасности.
Серьезный анализ состояния и перспектив российско-американских отношений и рекомендации администрации США представлен в серии докладов, подготовленных ведущими научно-исследовательскими центрами, прежде всего в ходе подготовки к президентским выборам 2000 года. Это доклады «Американо-российские отношения на рубеже веков» и «Повестка обновления американо-российских отношений» (Фонд Карнеги), «Приоритеты для президента» (Фонд «Наследие»), «Что не нужно делать?» (Центра Р. Никсона) и др.
Обсуждение России и ее политики американскими учеными и политиками в 1990-е годы проходило одновременно с дебатами в российском политико-академическом сообществе, в центре которых были такие вопросы как роль России в формирующемся мировом порядке, выработка внешнеполитической стратегии, подходы к обеспечению международной безопасности, отношения с США. В настоящее время среди многообразия политических культур и течений, определяющих (будучи доминантой в конкретной стране) развитие и функционирование важнейших государственных институтов, выделяются две основные, базисные политические культуры: преобладающая либерально-демократическая и, уступающая ей в своей популярности - тоталитарно-авторитарная.
Глава 1. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ
1.1. Характеристика состояния международных отношений во второй половине 1980-х годов.
ЗА ПОСЛЕДНИЕ 15 лет отношения России и США в третий раз проходят серьезнейшее испытание. Конечно, и в самые суровые годы холодной войны были моменты потепления этих отношений. И. Сталин "дружил" с Ф.Рузвельтом, Н.Хрущев — с Д.Эйзен- хауэром и Дж.Кеннеди, Л.Брежнев — с Р.Никсоном.
Но первым коренной разворот в сторону США осуществил, конечно, М.Горбачев. Он и его окружение искренне поверили в возможность подлинного партнерства между двумя сверхдержавами в построении новой системы международных отношений и даже безъядерного и "ненасильственного" мира. Эйфория советско-американских отношений была настолько велика, что М.Горбачев и министр иностранных дел СССР Э.Шеварднадзе буквально с молотка распродали все атрибуты советской сверхдержавы: пошли на асимметричные сокращения ядерных ракет средней и меньшей дальности, обычных вооружений в Европе; спешно вывели "в никуда" отборные войска из Восточной Европы; без серьезных условий допустили объединение Германии с последующим включением ее в НАТО и т.д. Когда же стало ясно, что американцы на серьезное встречное движение не идут, эйфория сменилась разочарованием.
Второй раз на эти же "грабли" завышенных ожиданий в двусторонних отношениях наступило руководство новой демократической России. Заговорили "о стратегическом партнерстве" и даже о "стратегическом союзе между Россией и США».3
Многим тогда показалось, что устранение идеологического противоборства и военной конфронтации раз и навсегда положит конец противоестественному расколу мира на две социально- экономические системы и Россия, а также другие постсоветские государства, принявшие западные либерально-демократические ценности, будут немедленно интегрированы в мировое политическое и экономическое пространство. Именно тогда, на руинах холодной войны и СССР, и была провозглашена концепция партнерства. И хотя в ее продвижении в одинаковой степени приняли участие и Россия, и США, теперь уже видно, что с самого начала они вкладывали в эту концепцию разное содержание.
Новая Россия мыслила партнерство как незамедлительное вхождение в мировое сообщество промышленно развитых стран, которое характеризовалось бы ее равноправным участием во всех экономических и политических институтах Запада. Возможно, такие представления были наивны. Но никто не может упрекнуть.
Россию в том, что в этом своем стремлении она была неискренна или же применяла некие двойные стандарты в отношении Запада. Можно допустить, что и в США десять лет назад было немало ответственных политиков, искренне верящих в добрые отношения с Россией. Тем не менее там всерьез полагали, что не демократическая Россия и не российский народ, а именно США "выиграли" холодную войну, добившись распада "империи зла", а потому основным содержанием американской политики стала политика фиксирования этой "победы", в том числе путем закрепления в свою пользу геополитических перемен. Руководство США оказалось не способным вырваться за пределы примитивной схемы, основанной на биполярной теории "игры с нулевой суммой", согласно которой все события мировой политики мыслятся в категориях "выигрыша" или "проигрыша" для того или иного ее субъекта. Уже один этот факт ставил под сомнение всю философию партнерства, ибо о каком партнерстве между победителем и побежденным вообще может идти речь?
Отношение к России как к "побежденной" стране предопределило готовность взаимодействовать с ней лишь как с младшим партнером и в то же время глубокую подозрительность в отношении того, что "империя зла" фактически не изменилась. США не смогли осознать всю глубину происходящих в России перемен и того факта, что они являются лишь частью перемен глобального характера, затрагивающих, по существу, весь мир. Вероятно, поэтому они не решились начать отношения с Россией "с чистого листа", как с совершенно новой страной, равно как не пошли они и на реальный новый план Маршалла. Уникальный исторический шанс, открывшийся после окончания холодной войны, тем самым был упущен раз и навсегда.
Более того, на искреннее движение России в сторону США последние ответили напористым продвижением идеи расширения НАТО, нежеланием серьезно рассматривать российский подход к строительству новой системы европейской безопасности, односторонними шагами по проведению силовой линии в урегулировании, задержкой важных решений по двустороннему экономическому сотрудничеству, нежеланием отменять дискриминационные по отношению к России торговые ограничения и т.д. Все это мало соответствовало духу принятых ранее деклараций о партнерстве. При этом если демократическая администрация США все чаще не считалась с российскими интересами, то республиканский Конгресс требовал еще больше ужесточить политику США, "поставить Россию на место". 4
Правда, проявившиеся в это время разногласия между Россией и США по важнейшим международным проблемам не переросли в конфронтацию. В ходе российско-американских встреч в верхах президенты обеих стран, как правило, предпочитали не обострять двусторонние отношения, фиксировали разно гласные вопросы, идя в ряде случаев на взаимные уступки, правда, достаточно второстепенного характера. Тем не менее кризис так называемых "партнерских" отношений между Россией и США стал более чем очевиден. Особенно заметно он проявился в 1995 — 1998 годах.
Смена политического руководства России и США в 2000— 2001 годах, казалось бы, открывала новый шанс на существенное улучшение двусторонних отношений. Однако администрация Дж. Буша начала с того, что сделала целый ряд заявлений, принижавших роль и место России в современном мире, ставящих под сомнение годами наработанные схемы взаимодействия. Вашингтон поставил под вопрос необходимость совместных шагов в области сокращения и ограничения вооружений, декларировал курс на создание национальной системы ПРО. Ранее заключенные договоры СНВ-2 и ДВЗЯИ остались США не ратифицированными. Американцы усилили поиск "русских шпионов", выслали большое количество российских дипломатов, ужесточили визовой режим для России. Все это сопровождалось весьма неприятной антироссийской риторикой. Временами начинало казаться, что мы возвращаемся к временам если не холодной войны, то уж, во всяком случае, холодного мира. И хотя большинство политиков не поддалось на истерические призывы, атмосфера для начала конструктивной работы в 2001 году сложилась не самая благоприятная.
После терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне 11 сентября 2001 года в мире начала складываться новая обстановка, что заметно изменило контекст российско-американских отношений.
Если судить по внешним признакам, эти отношения серьезно улучшились. Россия и США впервые после Второй мировой войны находятся в одной коалиции и борются против общего врага. Стало быть, их национальные интересы, во всяком случае в противоборстве с международным терроризмом, сейчас совпадают. Между ними происходит взаимодействие, которое кажется гораздо более тесным и глубоким, чем взаимодействие России и США со своими союзниками — соответственно по Совету коллективной безопасности и по НАТО.
Однако за этим внешним улучшением нельзя не видеть и того, что политика США в отношении России по существу не изменилась и ни одна из ранее раздражавших наши отношения болезненных проблем не решена.
В проведении долгосрочной кампании против международного терроризма обойтись без России американцам оказалось весьма сложно. Кризис показал, что в районе Центральной Азии ни одно государство не обладает такими политическими и военно-техническими возможностями, как Россия. Сотрудничество с ней, ее поддержка для США оказались незаменимы. Однако пока такое сотрудничество не носит равноправного характера. Под знаменем борьбы с терроризмом США осуществили очередное крупное геополитическое наступление, прежде всего в Центральной Азии и на Кавказе — регионах, которые Россия ранее объявила зонами своих жизненно важных интересов. Причем произошло это наступление при молчаливом согласии Москвы. В результате антитеррористической операции Россия потеряла важные инструменты международного влияния, связанные как с Договором о коллективной безопасности, так и с "шанхайской шестеркой, — эти механизмы оказались невостребованными и сейчас фактически рассыпаются»5.
Сотрудничество с американцами вновь оказалось "улицей с односторонним движением" — движением России в направлении учета интересов США при продолжении их прежней линии, не учитывающей интересы России.
В самом деле. В области стратегических взаимоотношений США объявили о выходе из Договора по ПРО, поставив под удар весь международный режим контроля над вооружениями. Ужесточили свою военную доктрину, которая теперь предусматривает помимо плановой модернизации стратегических наступательных вооружений создание проникающих ядерных боезарядов малой мощности, которые допускается применять в сочетании с высокоточным обычным оружием, а также использование ядерного оружия против неядерных государств. Резко, почти на 50 млрд. долларов, увеличивается бюджет Пентагона.
В области политической по-прежнему форсируются планы расширения НАТО. России отводится в лучшем случае роль младшего партнера не только в решении глобальных, но даже региональных вопросов международной безопасности.
Наконец, в области экономической Вашингтон недвусмысленно дал понять, что никаких поблажек Москве он давать не намерен. Это показало противостояние между двумя странами не только по крупным вопросам мировой торговли — стали и нефтяных ресурсов, но даже по таким, как "куриные окорочка"6.
В предстоящие месяцы наши отношения с американцами ожидают очередные испытания "на прочность". Это и односторонние удары США по странам "оси зла", если таковые случатся, и не исключаемая пробуксовка переговоров по стратегическим наступательным вооружениям, и закрепление военного присутствия США на Кавказе, и вторая "волна" расширения НАТО, и вероятное возрастание давления Вашингтона на Минск, и многое другое. Каждый из этих вопросов будет ставить нас перед неприятными дилеммами: и дальше соглашаться с США или же отстаивать свои собственные интересы, которые у России, как у великой державы, не могут полностью совпадать с американскими.
Немаловажно и следующее обстоятельство. Опираясь на поддержку в проведении антитеррористической операции всех основных стран мира, включая Россию, США сумели сделать из своей национальной трагедии военный и политический триумф, значительно увеличив свой международно-политический вес в мировой политике, укрепить свои позиции как единоличного мирового лидера, не считающегося уже более ни со своими союзниками, ни с ООН, ни даже с нормами международного права. В результате политическая асимметрия между Россией и США за последние полгода еще более возросла, что, несомненно, будет серьезно подрывать наши претензии на равноправное партнерство с США. И закрывать глаза на эту перспективу было бы для российских политиков, по крайней мере, ошибочно.
Похоже, что за пренебрежительным отношением к России со стороны США, которое было заметно даже на недавно прошедшей Олимпиаде, стоит не очередной виток противостояния в духе холодной войны, а переход к совершенно иному качеству отношений между сторонами, когда одна из них ведет себя по отношению к другой, как к неполноценному партнеру, неспособному к адекватному ответу в обозримой исторической перспективе.
К этому следует добавить и то, что фундаментальное противоречие российско-американских отношений — между декларированным в политическом плане партнерством и далеко не виртуальной ситуацией взаимного ядерного сдерживания, материализованной в чудовищных по-прежнему арсеналах ядерного оружия, — продолжает и долго еще будет продолжать оставаться неразрешенным.
А это значит, что перспективу сближения России и США следует оценить на данном этапе как достаточно ограниченную. Пока стороны руководствуются тактическими и чисто прагматическими соображениями, преследуя каждая свои цели. Вряд ли из такого рода сотрудничества может вырасти стратегический союз или даже равноправное партнерство. Решение этой задачи предполагает серьезное встречное движение с обеих сторону.
Возникновение долгосрочной общей угрозы для России и США не стало предпосылкой для пересмотра отношений России и Запада в сторону формирования подлинно партнерских отношений, шансом на выработку новой повестки дня. Совместное противодействие международному терроризму не явилось системообразущим фактором формирования нового мирового порядка, отодвигающего на второй план другие вопросы как двусторонних, так и международных отношений. Надежную и прочную основу для кардинального и необратимого улучшения отношений России и США создать пока не удалось.
Тем не менее шанс на начало нового диалога существует. Но предстоит серьезная и напряженная работа по решению ряда вопросов, которые были "раздражителями" в двусторонних отношениях последних лет. Это и Чечня, и СМИ, и борьба с коррупцией, и НАТО. «В одночасье все эти вопросы не решить»7.
Нынешний уровень российско-американских отношений можно охарактеризовать, вероятно, как ограниченное партнерство. В этом нет ничего удивительного или шокирующего.
Американская внешнеполитическая традиция вообще не знает такого феномена как партнерство между реально равными. Весь опыт партнерства американской дипломатии вобрал в себя практику сотрудничества со странами, многократно более слабыми, чем сами США. Самые яркие примеры партнерства США с Японией и Германией связаны с полным разгромом этих стран во Второй мировой войне. Это было "партнерство с позиций превосходства", означающее перераспределение финансового бремени в пользу союзников при безусловном лидерстве старшего партнера. Эту концепцию США пытаются применить и к России. Когда же последняя не соглашается со статусом младшего партнера, в США, по словам З. Бжезинского, задаются вопросом, кто же она на самом деле — уже союзник, или клиент, или просто враг, потерпевший поражение?
Таким образом, партнерство в американском понимании ни в коем случае не означает равноправия России в мировой политике, а также ее беспрепятственной интеграции в основные международные политические и экономические механизмы и институты. В лучшем случае эта концепция, имеющая для России буквальный характер, для США носит характер в основном декларативный (вербальный). В итоге на словах США осуществляют "партнерские" отношения с Россией, на деле же проводят старую политику "баланса сил". Подобного рода двойной стандарт и закладывает мину под двусторонние отношения, являясь первоосновой периодических кризисов, сменяющих очередную эйфорию.
С другой стороны, в американской традиции партнерство- это больше, чем сотрудничество. Для сотрудничества достаточно совпадения прагматических интересов. Например, СССР и США активно сотрудничали в годы холодной войны в таких важнейших вопросах, как предотвращение ядерной войны, контроль над вооружениями, нераспространение ОМУ. Партнерство предполагает иную основу. Это либо гомогенность (однородность) общественного устройства, либо, по крайней мере, согласие в фундаментальных принципах, определяющих внутреннюю и внешнюю политику сотрудничающих государств. Это совпадение или близость именно стратегических интересов геополитического или экономического характера. Это теснейшее взаимодействие стратегических союзников, позволяющее координировать, согласовывать и вырабатывать общую политику в отношении третьих стран. Это, наконец, высокий уровень взаимопонимания. Очевидно, что Россия и США находятся лишь в самом начале пути к такого рода модели взаимодействия. Достигнутое к настоящему времени практическое наполнение сотрудничества между двумя странами еще далеко от настоящего партнерства, предполагающего помимо перечисленных условий еще и высокую доверительность, а в некоторых случаях и взаимопомощь. Директивные документы и практические шаги США не дают оснований для вывода о том, что сами американцы рассматривают российско-американские отношения как партнерские. Напротив, в их внешней политике происходит определенное снижение значимости российской составляющей.
Россия, в отличие от бывшего СССР, не является более сверхдержавой с глобальными интересами, находящимися в противоречии с интересами США. Это новая страна, к тому же находящаяся в процессе своей самоидентификации. У нас нет пока ни долгосрочной стратегии развития, ни четко понимаемых региональных интересов. Почти всех бывших союзников СССР Россия потеряла. Нет у нее четкого представления о том, кто является ими сейчас.
Конечно, состояние "расплывчатости" национальных интересов России не может продолжаться вечно. Рано или поздно эти интересы, а отсюда — пределы возможных уступок и компромиссов с нашей стороны, будут идентифицированы. Тогда будут определены и потенциальные оппоненты, и союзники, и друзья, и партнеры. Тогда, вероятно, создадутся качественно иные предпосылки для взаимодействия с США.
От термина "партнерство", возможно, вообще следовало бы отказаться, заменив его другим, более отвечающим сложившимся реальностям понятием, например "конструктивное (позитивное) взаимодействие", если бы он не укоренился уже столь прочно в политическом лексиконе. Во всяком случае с обеих сторон необходимо более сбалансированное взаимное восприятие, основанное на чувстве здравого смысла и трезвой оценке реальности, переход к прагматичной, спокойной и взвешенной политике»8.
Кроме того, было бы важно устранить в российско-американских отношениях излишнюю декларативность и исключить постановку отдельных заведомо невыполнимых задач, неудачные попытки решить которые способны лишь нанести ущерб интересам России. В центре нашей работы с американцами должна быть линия на развитие равноправного и взаимовыгодного взаимодействия с США, на соблюдение справедливого баланса интересов и принципа взаимности. Чем менее равноправным оно будет, тем меньше шансов оно имеет на выживание. В этом смысле А. Козырев в свое время серьезно подорвал его перспективы, поскольку согласился на зависимую роль России. В результате идея партнерства с американцами в России во многом оказалась дискредитированной. Хотелось бы надеяться, что нынешние политики России не станут повторять этой ошибки.
Для того чтобы построить партнерство, необходимо четко представлять меру совпадения национальных интересов России и США. Если отбросить риторику, то следует констатировать, что США выступают за такую политическую и экономическую стабилизацию в нашей стране, которая обеспечивала бы необратимость реформ и одновременно создавала бы условия для будущих американских инвестиций в российскую экономику. В Вашингтоне осознают опасность дезинтеграции России прежде всего с точки зрения угрозы распространения ядерного оружия и ракетных технологий (в случае распада России ситуация здесь станет несравнимо более опасная, чем после распада СССР) и потому заинтересованы в стабилизации ситуации на территории бывшего СССР. В этом интересы США и России совпадают, хотя Соединенные Штаты объективно не заинтересованы в сохранении за Россией — правопреемницей СССР — роли серьезного конкурента в мировых делах. С другой стороны, интересам России отвечает линия на сдерживание имперских амбиций США, противодействие их попыткам обеспечить себе статус единственной сверхдержавы, закрепление в мировой политике тенденции к формированию многополярного мира, в условиях которого при взаимном сдерживании основных центров силы Россия получает гораздо больше возможностей реализации своих интересов по сравнению с однополярным миром.
Долгосрочному конструктивному взаимодействию между двумя странами способствуют и новые вызовы международной безопасности со стороны других государств, претендующих на повышение своего статуса в иерархии международных отношений. В условиях формирующегося мирового порядка при отсутствии прямого конфликта интересов России и США у них имеется общий интерес в сдерживании других центров силы и недопущении возникновения новых сверхдержав. Впервые такого рода взаимодействие было осуществлено между СССР и США в период принятия ответных мер на вторжение Ирака в Кувейт. Сегодня обе страны руководствуются общими интересами в противодействии международному терроризму.
Наконец, фундаментальной основой партнерства между Россией и США является совместная заинтересованность в формировании стабильной и безопасной системы международных отношений, а следовательно, в налаживании силового управления процессами современного мира, в предотвращении и урегулировании региональных конфликтов.
Попытка установить американский мировой порядок, во всяком случае на данном этапе, потерпела крушение. Такой порядок не имеет перспектив в качестве безальтернативной тенденции мирового развития. Дальнейшие попытки его навязывания миру встретят еще большее сопротивление со стороны других субъектов международных отношений.
Основным плацдармом и ключевым регионом мира, определяющим глобальную безопасность, остается Евразия. Принципиально важное положение состоит в том, что Россия как евразийская страна не может быть каким-то второстепенным партнером, если от нее ждут действенного участия в борьбе с международным терроризмом на этом важнейшем пространстве.
1.2. Структура мира после распада СССР
Мировой порядок, основанный на международном праве, по существу, был разрушен еще в 1999 году агрессивным нападением США и НАТО на Югославию. Поэтому действия международных террористов против самих США 11 сентября 2001 года, строго говоря, произошли уже в ситуации рухнувшего мирового порядка, когда нарушать с точки зрения права уже было нечего. Иными словами, террористы действовали на основе реального прецедента 1999 года, в целом принятого и одобренного мировым цивилизованным сообществом. В свою очередь, и военные действия антитеррористической коалиции, возглавляемой США, происходят в условиях «когда мировой порядок, основанный на международном праве, уже давно не действует»9.
США не провели расследование и не осуществили должные судебные процедуры даже на внутригосударственном уровне. С правовой точки зрения вина бен Ладена не доказана. На каком основании США объявили войну именно Афганистану тоже не ясно. А ведь они заявили, что вооруженные акции будут предприняты и против других стран. Все это представляет собой правовой абсурд. Вместо проведения сначала национального, а затем и международного судебного расследования США предпочли огульно обвинить в терактах целые страны и безосновательно объявить о "исламском следе", а по существу, — обвинить в терроризме весь мировой ислам, начав против него "крестовый поход" (Президент США, как известно, в сентябре 2001 года так и заявил). Разыгранная американскими СМИ истерия мести привела к настоящему взрыву ислам офобии. В США, Англии, Германии, других странах растет арабофобия. Уже есть случаи расправ с лицами "арабской национальности" как из числа собственных граждан, так и эмигрантов. Пригрозив, что любой режим, укрывающий терроризм, заплатит за это высокую цену, США присвоили себе право наказывать все подозреваемые страны без всяких санкций ООН. Такая постановка вопроса находится в вопиющем противоречии с нормами международного права. При этом получается, что те страны, которые не одобряют действий США, автоматически заносятся в разряд пособников терроризма с соответствующими для себя последствиями. Министр торговли США осенью 2001 года прямо пригрозил торговыми санкциями тем странам, которые не поддержат Вашингтон в антитеррористической операции.
Очевидно, что такая линия не может быть поддержана Россией. Ее национальным интересам отвечало бы, конечно, не подчинение Вашингтону, а участие в широкой антитеррористической коалиции как западных, так и восточных стран, но только под эгидой ООН и в соответствии с решениями ее Совета Безопасности. Следовало бы от имени ООН поставить жесткие условия странам, на территории которых находятся базы и вербовочные пункты международного терроризма. В случае, если эти страны не способны сами закрыть такие объекты, можно было бы помочь им это сделать объединенными усилиями спецслужб. Если же они не захотят этого сделать, то в отношении их правомерно было бы применить экономические и военные санкции ООН.
В области европейской безопасности действия США в направлении расширения НАТО прямо противоречат национальным интересам России. Игнорирование ее мнения не может рассматриваться иначе, как стремление изолировать Россию, не допустив ее интеграции в европейское пространство. Вот почему во имя спасения партнерства сейчас следовало бы притормозить вторую волну расширения НАТО, пока не проявятся результаты стратегического диалога между блоком и Россией, отношения между ними не трансформируются в реальное взаимодействие по широкому кругу вопросов международной безопасности в формате "двадцатки"10.
Естественным условием партнерства является взаимопонимание в том, чтобы не противодействовать осуществлению жизненно важных интересов друг друга. Обеспечение таких интересов ни в коей мере не должно рассматриваться в качестве альтернативы партнерским отношениям. Напротив, прочность этих отношений должна быть основана на способности партнеров понять суть интересов друг друга и защищать свои интересы в не конфронтационном духе.
Для России зоной жизненно важных интересов является СНГ. Духу партнерства никак не соответствуют попытки США прямо или косвенно ослабить влияние здесь России. В своей политике в отношении пост советских государств США подчас отходят от провозглашенного ими приоритета принципов демократии и уважения прав человека, открыто ставя во главу угла геополитические цели (что, в частности, подтвердило их взаимодействие с Узбекистаном). В значительной степени сохраняется двойной стандарт в американском подходе к проблеме соблюдения прав русскоязычного населения в странах СНГ и Прибалтики. Все это сказывается на эффективности российско-американского сотрудничества в урегулировании региональных конфликтов на территории бывшего СССР.
Конечно, новые соседи России вряд ли представляют для нее военную опасность. Однако по ряду стратегических, финансовых и других причин Москва предпочла бы заключить с ними новые соглашения в области военного сотрудничества на многосторонней или двусторонней основе. Каким бы ни был конечный результат этих усилий, Россия будет решительно выступать против участия новых государств в любом военном союзе, членом которого она сама не является, а также против использования военных объектов этих стран третьей стороной на постоянной основе.
Сегодня, например, уже ясно, что США закрепляют свое военное присутствие в республиках Центральной Азии и остаются там надолго. В настоящий момент это отвечает интересам России. Ведь США сохраняют свою вовлеченность в антитеррористическую борьбу в регионе, которая будет длиться неопределенно долгое время. Американский фактор в условиях ослабленной России играет в регионе стабилизирующую роль. Менее всего нам выгодна была бы ситуация, когда США, "отбомбившись" по ряду неугодных им стран, покинули бы регион, оставив Россию лицом к лицу с талибами и с растревоженным "исламским муравейником". Тогда развитие событий могло бы пойти по наихудшему сценарию для России — "афганизации" всего исламского мира, включая часть региональных субъектов России и северо-запад Китая; при этом сама Россия превратилась бы в своего рода "заградительный отряд" НАТО, прикрывающий Запад от "исламской угрозы"11.
Следует, однако, отдавать себе отчет и в том, что в случае прочного закрепления США в Центральной Азии Россия будет постепенно терять в нем свои военные, а затем и политические, и экономические позиции, соглашаясь с тем, что передовое базирование Соединенных Штатов выдвигается на территорию бывшего Советского Союза, то есть, по существу, на территорию "Большой России". Чрезмерно тесный союз с Соединенными Штатами чреват ухудшением отношений России и с восточными, и южными партнерами, и с бывшими союзниками на Среднем Востоке. В особенности если США и впредь под лозунгом борьбы с терроризмом продолжат линию на обретение доминирующего положения в мире.
Кроме того, постоянное военное присутствие США в зоне жизненно важных интересов России ставит во главу угла задачу политического контроля за военными действиями Пентагона. До сегодняшнего дня такая задача решалась лишь внутри военных союзов, в частности в НАТО. Не случайно поэтому сейчас все время всплывает вопрос об участии России или даже ее формальном вхождении в Североатлантический альянс, что, конечно, на данном этапе вряд ли возможно.
Едва ли партнерство возможно в том случае, если США будут препятствовать развитию конструктивного взаимодействия России с другими странами. Попытки оказать здесь давление на Россию, как в случае строительства АЭС в Иране, совершенно недопустимы. Далеко не случайно Россия проявила в этом вопросе принципиальность и решимость следовать прежде всего нормам международного права и собственным национальным интересам, а не американским политическим и идеологическим предпочтениям.
Возникает и такой вопрос: отвечала ли бы национальным интересам России проамериканская ориентация ее внешней политики? Этот вопрос вновь встал после поддержки Россией США в противодействии международному терроризму. Некоторые эксперты считают, что выбор, который сделала Россия после 11 сентября 2001 года, относится к категории тактических, но пока не стратегических. И тактически линия была выстроена удачно: Россия от нее ничего не потеряла, а только приобрела, в частности с точки зрения укрепления связи с Западом и некоторого роста ее международного политического веса. Тем более что альтернативы такой линии поведения у России не было. Может быть, эта тактика и выльется в дальнейшем в стратегию. Но пока вопрос о стратегии остается открытым.
Среди других экспертов распространено мнение, что Россия в лице ее Президента уже сделала именно стратегический выбор. Его даже называют историческим, а некоторые — цивилизационным. Это выбор в пользу Запада, в пользу Европы, чуть ли не в пользу христианского мира в целом, христианской цивилизации. Такую трактовку позиции России следует квалифицировать как крайне для нее опасную, а следовательно, не отвечающую ее национальным интересам как во внешней, так и во внутренней политике. Ведь Россия — это не только Запад, но и Восток, не только Европа, но и Азия и не только христианский мир, но и мир мусульманский. Россия — одна из крупнейших мусульманских стран. Должно быть ясно, что Россия сделала цивилизационный выбор не в пользу Запада против Востока, Европы против Азии и христианского мира против мусульманского, а выбор в пользу демократических ценностей и международного права. В этом состоит ее цивилизационный выбор. Иная точка зрения вряд ли способствовала бы укреплению Федерации, скорее наоборот, работала бы на ее размывание.
Реализации такого сценария мог бы способствовать допуск вооруженных сил США на территорию самой России. Это открыло бы перед субъектами РФ возможность прямых контактов с Вашингтоном, что чревато регионализацией и даже распадом Федерации. Однако и то, что в ходе операции США впервые используют в военных целях воздушные коридоры постсоветского пространства и бывшие советские базы, — качественно новая ситуация, которой никогда не было.
Чрезмерная проамериканская ориентация чревата для России следующими негативными последствиями. Во-первых, моральный ущерб, связанный с тем, что Россия даже не возражает против военно-силовых акций США вне международно-правового поля.
Во-вторых, ущерб экономический. Согласиться с требованием США прекратить сотрудничество с подозреваемыми в поддержке международного терроризма странами означало бы потерю многомиллиардных доходов, которые приносит нам торговля оружием и высокими технологиями.
В-третьих, ущерб политический. Курс на безоговорочную поддержку действий США, готовность следовать в русле глобальной стратегии Вашингтона будет означать признание ошибочности всего нашего внешнеполитического курса в течение последних десяти лет, в ходе которых' Россия мучительно искала свою национальную идентичность в мировой политике, свою роль и место в мировом сообществе, в мировой истории в целом.
Во внутренней политике солидарность с американцами уже спровоцировала плюрализм позиций лидеров ключевых регионов России. Если лидеры южных регионов в целом поддерживают такую солидарность, то лидеры наиболее крупных и влиятельных мусульманских республик предпочитают отмалчиваться. Что же касается мусульманского духовенства, то оно далеко не единодушно в оценке войны, начавшейся на территории исламского мира.
Не вполне одномерны перспективы проамериканской ориентации и во внешней политике. Ясно, что "Талибан" был врагом России. Однако с подачи США список врагов так называемого цивилизованного сообщества увеличивается с каждым днем. В этом списке уже оказались не враги России, а такие страны, как Ирак, Иран и Северная Корея, объявленные Президентом США "осью зла"8. Расплывчатая адресность антитеррористической операции и явная политизация международного терроризма дает США полную свободу рук. По некоторым осведомленным источникам, США уже осенью начнут серию войн на Ближнем и Среднем Востоке. В частности, по Ираку удар планируется нанести уже в сентябре этого года. Среди потенциальных мишеней США числятся такие страны, как Сирия, Сомали, Ливия, Алжир, Судан и другие. В случае американских ударов по некоторым из этих стран Россия окажется перед неприятной дилеммой: покинуть антитеррористическую коалицию во главе с США, забыв о партнерстве с Западом, либо отречься от тех, с кем она традиционно поддерживает партнерские
|
