Приложение 2.

Собственноручное письмо Людовика IX Французского о походе в Египет[1]

"…Людовик, Божьей милостью, король французов, своим любезным и верным прелатам, баронам, рыцарям, жителям городов и местечек и всем обитателям королевства Франции, которые получат настоящее письмо, шлет свой привет!

Чести и славы ради святого имени Господа мы считаем себя обязанными оповестить вас о том, что нас постигло.

После взятия Дамиетты, которую Господь наш Иисус Христос в своем неизреченном милосердии предал во власть христиан, и о чем вы должны уже иметь сведение, как о достославном событии, мы держали великий совет и отправились из этого города 20-го дня прошедшего ноября вместе с нашими сухопутными морскими силами, идя против сарацин, собравшихся и расположившихся лагерем возле города Мансуры. Во время этого перехода мы подвергались частым нападениям неприятеля, который был постоянно поражаем: особенно один раз мы убили у них множество людей.

В то же самое время мы узнали, что султан Египта умер; что прежде, нежели он закрыл глаза, послали за его сыном, находившимся на Востоке, приглашая его немедленно отправиться в Египет; что султан приказал своей армии присягнуть его сыну и что до прибытия этого принца поручил вести войну одному из своих эмиров Факардину. Подойдя, мы уверились в истине этих известий.

Нам было невозможно напасть на сарацин при этом городе, ибо рукав Нила, называемый Танис (Ашмун), отделяясь от главного течения реки, протекал между их армией и нашей. Таким образом, мы устроили свой лагерь между Нилом и Танисом. Когда в том месте сарацины снова напали на нас, мы истребили многих из них мечом и еще большее число отбросили в реку.

Так как рукав Нила, называемый Танис, не может быть перейден вброд, то мы начали строить плотину для переправы нашей армии. В течение нескольких дней мы сделали огромную работу, издержали несметные суммы и подвергались величайшим опасностям. Сарацины противопоставляли нашему предприятию всякого рода препятствия и в ответ на наши машины устроили свои; деревянные башни, воздвигнутые нами на плотине, были ниспровергнуты или сожжены греческим огнем. Мы уже потеряли всякую надежду на сооружение плотины, как нам явился перебежчик из сарацинской армии и указал вблизи брод, где христианская армия могла бы переправиться через реку. Посовещавшись с нашими баронами и главными вождями армии в понедельник, на первой неделе поста, мы определили на следующий день, во вторник, рано утром отправиться к назначенному времени, а часть войск оставить для охранения лагеря. На следующий день, прибыв к тому броду, мы перешли реку, не без опасностей; это место оказалось более глубоким, нежели как нам то сказали. Нашим лошадям пришлось переправляться вплавь и подниматься на берег крутой и скалистый. Совершив переход, мы направились против з машин, устроенных сарацинами для разрушения нашей плотины. Наш авангард бросился к машинам; многие были убиты и в том числе некоторые из эмиров. Но с той минуты начался беспорядок в нашей армии; наши, рассеявшись по лагерю неприятелей, достигли Мансуры, умерщвляя всех попадавших им на пути; наконец сарацины заметили неблагоразумие, воодушевились, окружили наших со всех сторон и стеснили их. В этом деле мы потеряли большое число баронов, рыцарей, тамплиеров и госпитальеров, достойных всякого сожаления. Там же пал наш возлюбленный и знаменитый брат, граф Артуа, потеряв здешнюю смертную жизнь. Мы должны скорее радоваться тому, нежели сожалеть, ибо мы уверены, что он заслужил мученический венец и теперь обитает в небесном отечестве.

Пользуясь этим беспорядком, сарацины бросились на нас со всех сторон, осыпали тучей стрел и рубили нас до девятого часа вечера, между тем как мы не имели ни одной метательной машины для отражения их, часть наших рыцарей пала и большинство лошадей было убито или изранено; но с Божьей помощью мы удержали за собой поле битвы и собрали свое войско.

Мы расположились лагерем у машин, отнятых нами у неприятеля, и поставили мост для сообщения с остальной армией, оставленной на другом берегу реки. На следующий день многие из наших получили приказание перейти к нам и поместиться вблизи лагеря: сарацинские машины были разрушены, и мы устроили на мосту перила, чтобы можно было без опаски переходить с одного берега на другой.

В следующую пятницу сарацины, соединив все свои силы с намерением истребить нас, напали на наш лагерь с беспримерной яростью. Вспомоществуемые Божественным Провидением, мы устояли, отбили их нападение и многих из них умертвили. Через несколько дней сын султана, возвратившись с Востока, явился в Мансуру; сарацины, с восторгом встретили его барабанным боем, как своего государя, и силы их увеличились войском, прибывшим вместе с султаном.

С того времени, не знаю, по какому-то суровому приговору Божества, все наши дела совершенно неожиданно изменили свой ход; заразные болезни истребляли людей и лошадей, не было никого, кто не оплакивал бы умерших или умирающих друзей. Христианская армия погибла и уменьшилась наполовину. Недостаток в съестных припасах доходил до того, что многие умирали голодной смертью. Суда, отправляемые из Дамиетты, не могли доходить до нас, ибо галеры и сарацинские суда останавливали их на Ниле. Враги, овладев большей частью нашего флота, захватили, несмотря на все усилия наших, два каравана, шедших к нам со съестными припасами и оружием.

Полнейший недостаток в средствах к существованию и прокормлению породил в нашей армии отчаяние и печаль. Угнетенные страданиями от голода и болезни, мы были принуждены оставить лагерь и отступить к Дамиетте, своему последнему убежищу. Но так как участь людей не зависит от их воли, но от того, кто направляет их стопы и располагает ими по приговору Провидения, сарацины, соединив все свои силы, напали на нас 5 апреля со всех сторон. Божеским попущением и во искупление своих грехов мы попались в их руки и вместе с нами наши любезные братья, графы Пуату и Анжу, и все те, которые следовали берегом, и никто не ушел; нас бросили в темницу, при этом многие из наших погибли, и много было пролито крови. Из отправившихся водой большая часть также попались в плен; многие были перерезаны, и целые корабли с больными сожжены без всякого сожаления.

Мы уже находились несколько дней в темнице, когда султан предложил нам перемирие. Он требовал настоятельно и с угрозами, чтобы мы, не отлагая, сдали Дамиетту со всем в ней находящимся и заплатили им за все расходы от начала войны. После долгих переговоров мы сошлись на десятилетнем перемирии со следующими условиями.

Султан должен возвратить свободу нам и тем, которые пришли с нами в Египет, равно как и всем христианам, из какой бы страны они ни были, и которые были захвачены со времени правления Кимеля (Камиля), его деда, заключившего мир с императором (Фридрихом II). Султан соглашался на то, чтобы христиане Св. земли удержали в мире за собой все части Иерусалимского королевства, которыми они владели до нашего прибытия. Со своей стороны мы обязались сдать Дамиетту и заплатить 800 тысяч византинов за выкуп пленных и на покрытие военных издержек. Мы дали слово также освободить всех сарацин, взятых в плен со времени нашей высадки в Египет, и тех, которые находились в плену в Иерусалимском королевстве со времени заключения мира с императором. Сверх того было условлено, что все наше имущество, оставляемое по уходе из Египта, будет вверено охранению султана, пока не представится случая к перевозу его во Францию. Больные христиане в Дамиетте и те, которые останутся некоторое время, чтобы продать свое имущество, могут оставаться в городе известный срок и потом беспрепятственно возвратиться в свою страну сухим путем или морем. Султан обязан дать конвой тем, которые пожелают немедленно отправиться в Иерусалимское королевство.

Таким образом, мы заключили перемирие с султаном и скрепили его обоюдной клятвой. Уже султан шел со своей армией к Дамиетте, где все условия договора должны были исполниться, как Бог попустил совершиться великому событию. Несколько сарацинских воинов, поддерживаемых большинством в армии, бросились на султана утром, когда он встал из-за стола, и нанесли ему тяжелые раны. Они умертвили его сабельными ударами в то время, когда он бросился из палатки, ища спасения; и все это произошло в присутствии многих эмиров и множества сарацин. После такого убийства множество воинов, пылавших яростью, вошли в нашу палатку, желая, как того опасались многие из наших, умертвить нас вместе с прочими христианами. Но милосердие Бога укротило их ярость: они ограничились требованием немедленного исполнения договора, заключенного с султаном. После многочисленных угроз было угодно Господу, этому отцу всякого милосердия, утешителю страждущих, готовому удовлетворить мольбам просящих, чтобы мы утвердили этот договор и получили клятву сарацин, которую они нам дали по закону своей религии. В то же время мы определили срок освобождения пленных и сдачи Дамиетты.

Не без сожаления мы заключали этот договор сначала с султаном, а потом с его войском; но мы наверное знали, что не было никакой возможности удержать Дамиетту в наших руках. Таким образом, по совету баронов Франции мы предпочли для пользы христианства сдать город, который нельзя было защищать, нежели подвергнуть опасности жизнь наших рыцарей и воинов. В назначенный день эмиры приняли от нас Дамиетту и освободили нас, наших двух братьев, графов Бретани, Фландрии, Суассона, баронов, рыцарей как королевства Франции, так и королевств Иерусалимского и Кипрского. Точное исполнение ими этой части договора заставило нас надеяться, что они освободят и всех других христиан, находившихся в их власти.

Окончив это важное дело, мы оставили Египет, назначив поверенных для приема пленных христиан и для сохранения имущества, которое не могло быть взято с нами по малочисленности остававшихся у нас кораблей. После прибытия в Акру, думая постоянно о христианах, оставшихся в плену, мы отправили за ними новых поверенных с кораблями с тем, чтобы они в то же время доставили нам наше имущество, а именно: военные машины, палатки и другие предметы; но эмиры долгое время задерживали поверенных и на их просьбу об исполнении условий договора отвечали одними обещаниями. Наконец, заставив их прождать несколько месяцев, они вместо 12 тысяч христиан, которых следовало освободить, передали поверенным около 400, из которых многие должны были внести за себя деньги. А из вещей, оставленных нами в Дамиетте, они ничего не хотели возвратить.

Но после перемирия, заключенного и утвержденного клятвой, всего ужаснее было то, что нам рассказывали наши поверенные и некоторые из пленных, заслуживающие доверия. Сарацины выбрали нескольких молодых христиан, вывели их, как жертву, и, подняв над их головой меч, принуждали отказаться от религии. Многие по слабости сделались отступниками; другие геройски оставались верными, несмотря на все мучения; нет сомнения, их кровь возопиет ко Господу в пользу христианского народа; они будут нашими ходатаями перед строгим судьей и принесут нам больше пользы в небесном отечестве, нежели сколько они могли бы быть полезными, оставаясь с нами на земле.

Многие больные, оставшиеся в Дамиетте, были умерщвлены; и мы потеряли надежду на точное исполнение договора, хотя сами со своей стороны все исполнили верно.

По заключении перемирия мы думали, что палестинские христиане будут спокойны, по крайней мере, до истечения срока перемирия; и мы намеревались возвратиться во Францию, даже сделали все приготовления к отплытию. Но, видя из случившегося ясно, что эмиры не боятся нарушать клятву, мы совещались с баронами Франции, прелатами, тамплиерами, госпитальерами и тевтонами, а также и с баронами Иерусалимского королевства. Большая их часть считала наш отъезд окончательным падением Св. земли при том расслаблении и крайности, в которых она находится ныне. Они говорили нам, что христианские пленники, оставшиеся в Египте, погибнут и потеряют всякую надежду на освобождение, А потом они полагали, что наше присутствие здесь может принести некоторую пользу и что с Божьей помощью мы будем в состоянии содействовать освобождению пленных и удержанию тех мест, которыми еще владеют христиане в Иерусалимском королевстве; главным образом они рассчитывали на то, что султан Дамаска находится в войне с египтянами и, как уверяют, пойдет мстить за смерть египетского султана. Обдумав все это внимательно и из сострадания к несчастьям Св. земли, на помощь которой мы явились, желая в то же время пособить нашим бедным пленным, несчастье которых мы разделяли сами, мы, несмотря на стремление многих покинуть эту опустошенную страну, предпочли отложить свой отъезд и пробыть несколько времени в Сирии, нежели бросить дело Христа и оставить пленных без всякой надежды.

Мы отправляем во Францию своих возлюбленных братьев, графа Пуатье и графа Анжу, для утешения нашей любезной матери и нашего королевства.

Пусть все, которые носят христианское имя, примут участие в нашем предприятии; и в особенности вы, духовные, кого, по-видимому, Господь избрал, чтобы подавать пример самоотвержения и отваги. Наши враги, сверх богохульства, которое они изрыгают в нашем присутствии, бьют крест розгами и топчут его ногами. Воспряньте же, воины Христовы, соединитесь вместе, изготовьтесь к отмщению оскорблений, нанесенных вашему Богу: последуйте примеру отцов, которые отличились между всеми народами горячностью своей веры и исполнили всю вселенную своей славой. Мы предшествовали вам на этом поприще; теперь идите вы, последуйте за нами и получите награду, хотя и явитесь поздно. Хозяин в Евангелии обращается одинаково хорошо и с последними работниками своего вертограда, и с первыми. Изготовьтесь, и пусть те, которым Бог внушит такое благородное желание, отправятся в апреле или в мае следующего года; те же, которые не поспеют, могут воспользоваться второй экспедицией около Иванова дня.

Дело требует поспешности, и всякое промедление становится пагубным. Прелаты и все верные Христа, помогите нам у Всевышнего жаром своих молитв; прикажите делать то же самое во всех подведомственных вам местах, дабы они могли ходатайствовать для нас у Божественного милосердия те блага, которых мы недостойны по своим грехам..."

Дано в Акре, в год Господень 1250-й, в августе.