Введение
Тайлор (Тэйлор, Тейлор) (Tyior) Эдуард Барнетт (1832-1917) - английский этнограф, исследователь первобытной культуры, один из основоположников и крупнейший представитель эволюционистского направления в этнологии. Во время путешествия на Кубу (1855-57) под влиянием страстного любителя древностей и мецената, банкира Г. Кристи, Тайлор проникся интересом к археологии и этнографии. Он самостоятельно изучил этнографическую литературу и овладел древними языками (латинским, древне-греческим, ивритом). Уже в 1861 появилась его первая научная работа, а спустя четыре года книга "Исследования в области древней истории человечества", в которой достаточно четкое выражение нашли основные идеи эволюционизма.
В 1871 был опубликован главный труд его жизни - "Первобытная культура". В том же году он был избран членом Королевского общества. В 1881 вышла его последняя книга "Антропология (Введение в изучение человека и цивилизации"). Через два года он занял свою первую официальную должность - стал хранителем Этнографического музея при Оксфордском университете. В 1884 был назначен лектором по антропологии Оксфордского университета, в 1886 - доцентом Абердинского университета. Многолетняя работа Тайлора по подготовке этнографов увенчалась созданием в Оксфорд, университе кафедры антропологии, первым профессором которой он стал в 1896. Признанным главой английской школы эволюционизма в этнологии он оставался до 1907, когда душевное заболевание вынудило его отойти от науки. Кроме книг Тайлор написал более 250 статей.
1. Тайлор о происхождении и эволюции религии
Прежде всего то, что история человечества и изучение доисторических форм его жизни должны, несомненно, занимать соответствующее место в общей системе знаний. Несомненно также, что учение о развитии мировой цивилизации должно вызывать живой интерес у людей с философским складом ума как предмет абстрактной науки. Но кроме того, подобные исследования имеют и практическое значение: они могут влиять на современные представления и действия. Установление связи между тем, что думали и делали нецивилизованные древние люди, и тем, что думают и делают современные цивилизованные люди, не является предметом лишь теоретической науки. Такого рода исследования показывают нам, в какой мере представления и поступки современных людей опираются на прочную основу сегодняшних знаний, а в какой мере они являются продуктом знаний, которые воз- никли на ранних и более примитивных стадиях развития культуры. Необходимо доказать, что древнейшая история человека оказывает влияние — хотя это часто не признается даже теми, кого ближе всего касается,— на некоторые из самых глубоких и жизненных вопросов нашего бытия.
Даже в далеко продвинувшихся в своем развитии науках, как, например, в науках об измерении, силах и строении неорганического и органического мира, весьма часто можно встретиться с расхожим, но неправильным мнением, выражающимся словами: «пусть прошлое остается в прошлом». Если бы научные системы были пророческими откровениями, за которые они иногда себя выдают, им можно было бы простить невнимание к идеям или фантазиям, существовавшим до них. Но исследователь, который от современных знаний переходит к суждениям великих мыслителей прошлого, черпает из истории своей науки более верный взгляд на отношение теории к факту; на примере развития каждой распространенной ныне гипотезы учится ценить «raison d'etre»'91 и подлинное значение того или иного понятия и приходит к выводу, что возврат к отправным точкам в развитии знаний дает возможность найти новые подходы в тех случаях, когда на пути современной науки возникают, казалось бы, непреодолимые преграды. Правда, искусство и знание на самых ранних стадиях развития общества скорее являются предметами любопытства, чем приносят практическую пользу, особенно если учесть, что современный практик привык свысока относиться к результатам самых серьезных умственных усилий древнего человека, считая их элементарными. Быть может, наши механики не почерпнут много полезных для себя знаний в музее примитивных орудий древних людей, наши врачи заинтересуются фармакологией дикарей лишь постольку, поскольку она познакомит их с употреблением местных лекарств; наши математики найдут, что высшие способы счисления, которыми пользовались дикари, пригодны лишь для начальных школ; а современные астрономы увидят в знаниях примитивных народов о небесных светилах лишь малопоучительную смесь мифов и общих мест. Но существуют отделы науки не менее важные, чем механика и медицина, математика и астрономия, в которых недопустимо оставлять без внимания низшие стадии развития цивилизации вследствие влияния, которое оказали они на практический склад высшей культуры.
Если мы приглядимся к мнениям ученых, не ограничиваясь какой-либо отдельной школой, а обратясь к цивилизованному миру вообще, относительно вопросов, касающихся человека, его умственной и нравственной природы, его места и деятельности среди себе подобных и в окружающем мире, то увидим стоящими рядом самые различные по своей авторитетности точки зрения. Некоторые из них, основанные на фактах, занимают прочное место в науке как подлинные истины. Другие, несмотря на то что в их основании лежат самые примитивные теории низшей культуры, до такой степени видоизменились под влиянием развивающихся знаний, что могут служить лишь удовлетворительной рамкой для признанных фактов; даже позитивная наука, помня происхождение своих собственных философских схем, должна признавать законность такого явления. Наконец, мы встречаем и такие мнения, которые возникли на низшем уровне интеллектуального развития и удержали свое место в высшей культуре только силой предания; это так называемые пережитки. Практическая задача этнографии заключается, следовательно, в том, чтобы, проанализировав эти мнения, показать, что взято из прямого наблюдения, что переделано из первобытных примитивных учений и воплощено в форму, соответствующую современным представлениям, и что является лишь освященным временем суеверием, облаченным в одежду современного знания
|
