ГЛАВА 1 ИСТОРИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ КУЛЬТУРНО-РЕЛИГИОЗНЫХ ФАКТОРОВ В МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ

1.1. Эволюция взглядов на роль и место культурно-религиозных факторов в международных отношениях

Хантингтон оказался прав и в том, что увязал рост фундаменталистских движений с процессами экономической модернизации и социальных изменений во всем мире, которые, по его мнению, размыли традиционную идентификацию людей с местом жительства и одновременно ослабили роль нации-государства как источника идентификации. Образовавшиеся в результате вакуумы по большей части были заполнены религией, нередко в форме фундаменталистских движений. Подобные движения сложились не только в исламе, но и в западном христианстве, иудаизме, буддизме, индуизме[1].

Как отметил старший научный сотрудник по внешней политике США Совета по международным отношениям - Уолтер Рассел Мид: «Религия всегда была и остается важнейшим фактором, определяющим политику, стратегию, национальную идентичность и культуру США. Религия,  пишет У. Мид, – это настолько важная часть жизни Соединенных Штатов, что она превращается в смесь всевозможных воззрений. Приверженцы самых различных взглядов, аргументируя ответы на важнейшие вопросы, регулярно говорят о религиозных принципах, а религиозные воззрения в стране настолько разнообразны, что любая мыслимая внешняя политика хоть где-нибудь, но обязательно найдет себе поддержку»[2].

Именно протестантизм, по мнению американского исследователя, в основном сформировал национальную идентичность США и до сих пор остается (хотя уже в незначительной степени) религией большинства[3], а потому оказывает значительное влияние на политику государства.

Три современных течения американского протестантизма (фундаменталисты, либералы и евангелисты) порождают очень непохожие идеи о том, какой должна быть роль США в мире. В данном контексте самые важные расхождения касаются, во-первых, меры оптимизма в отношении возможностей для установления стабильного, мирного и просвещенного миропорядка и, во-вторых, степени важности, которую каждое из этих течений приписывает различию между верующими и неверующими. Если говорить в двух словах, то фундаменталисты испытывают глубокий пессимизм в связи с перспективами миропорядка и считают раскол между верующими и неверующими непреодолимым. Либералы относятся к будущему миропорядка с оптимизмом и не видят большой разницы между христианами и неверующими. А евангелисты находятся где-то посередине между этими двумя крайностями.

У. Мид считает, что с усилением позиций евангелистов[4] произошла определенная трансформация внешнеполитического курса США (Во-первых, было акцентировано внимание на оказании помощи за рубежом и на защите прав человека; во-вторых, усилилась поддержка Вашингтоном Израиля (несмотря на то, что либеральный христианский истеблишмент дистанцировался от Иерусалима). Кроме того, именно благодаря поддержке евангелистов (хотя определенную роль сыграли и католики и иудеи) Конгресс в ноябре 1998 г. принял знаменитый акт "О международной свободе вероисповедания", создав при несколько скептически настроенном Госдепартаменте Международный отдел свободы вероисповедания[5].

Однако еще 23 октября 1997 г. эксгоссекретарь США М. Олбрайт, на встрече со студентами отмечала, что религиозный фактор является приоритетным для США, рассматривая этот фактор как потенциальную угрозу для безопасности не только страны, но и мира в целом. Во внешнеполитической концепции ведомство М. Олбрайт уделяло этому вопросу приоритетное внимание.

На самом деле, включение религиозных организаций в международное сотрудничество характерно не только для постбиполярного периода. Однако эта практика получила особое развитие под влиянием таких крупных инициатив, как «Диалог цивилизаций» (иранский проект) и «Партнерство цивилизаций» (российский проект), а также усилий Ватикана по установлению взаимодействия с мусульманами и иудеями. В России  вопросами религиозного развития и межконфессионального взаимодействия активно занимается РПЦ.