СКАЧАТЬ РАБОТУ БЕСПЛАТНО -
СКАЧАТЬ
1.1. Место и функции нелитературной лексики в системе современного русского языка
Национальный (общенародный) русский язык - это совокупность всех слов, всех форм, всех особенностей произношения, присущих людям, говорящим на русском языке. Однако не все русскоязычные люди говорят одинаково: в их речи наблюдаются элементы общенародные, т.е. употребляемые всеми русскоговорящими, и элементы, употребляемые отдельными группами людей, объединенных территориальной или социальной общностью.
Выделяются социальные диалекты (жаргоны, арго, сленг) - разновидности национального языка, используемые отдельными социальными группами, объединенными по признаку профессии (жаргон золотоискателей), интересов (жаргон филателистов), возраста (молодежный жаргон, или сленг)[1].
Толковый словарь русского языка в четырех томах под редакцией С. Г. Бархударова слово жаргон трактует так: условный язык какой-либо небольшой социальной группы, отличающийся от общенародного языка лексикой, но не обладающий собственной фонетической и грамматической системой; арго[2]. Как видим, в этом словаре слова жаргон и арго считаются синонимами. Д. Э. Розенталь и М.А. Теленкова в «Словаре-справочнике лингвистических терминов» указывают на небольшое различие. Арго — язык отдельных социальных групп, сообществ, искусственно создаваемый с целью языкового обособления (иногда «потайной» язык), отличающийся главным образом наличием слов, непонятных людям непосвященным. Жаргон — то же, что арго, но с оттенком уничижения[3]. Отсюда следует, что вполне приемлемым будет употребление слов жаргон и арго как синонимов.
Жаргонное просторечие – третий слой общеэтнического языкового субстандарта. Сниженная экспрессия этой части функционально-стилистического просторечия сопровождается своеобразной эпатирующей образностью, социально-групповой претенциозностью и, нередко, вызывающей вульгарностью. Основным источником жаргонного просторечия являются частные жаргонные подсистемы, социальные и профессиональные диалекты – социолекты. Взаимодействие разговорной речи с жаргонами приводит к тому, что некоторые из социально-групповых слов и выражений подвергаются социализации, становятся общеизвестными (как это стало, например, с пресловутым мочить) или даже общеупотребительными. В этом случае их рассматривают как интержаргон [Серебренников 1970: 495; Скворцов 1977: 29-31; Крысин 1989: 109], или общий жаргон [Ермакова, Земская, Розина 1999], т. е. как совокупность ненормативных, но социализованных – общеизвестных или общеупотребительных – слов и фразеологизмов, пополняющих общеэтнический языковой субстандарт, а в ряде случаев и разговорно-литературную речь. Такие, например, ныне нормативные образования, как беспредел, расклад, промазать, прокрутить, втереть очки, по блату, подначивать и пр. – элементы недавнего просторечия, прежде служившие в более узком смысле обозначениями криминальных реалий, ныне рассматриваются как общеупотребительные разговорные единицы, впрочем, несущие в себе след былой экспрессивности. В других случаях общеупотребительные просторечные слова и выражения сохраняют общую жаргонную окраску, привнося в живую речь некоторый “шлейф” фамильярности и вульгарности, напр.: балдёжный, кайф, крутой, трахаться, тусовка, мочить; не жизнь, а малина; вешать лапшу на уши; крыша поехала и т. п. Впрочем, в живой русской речи встречается немало и популярных собственно жаргонных слов, которые сохраняют социально-групповую или профессиональную окраску, т. е. такие единицы, которые более или менее понятны всякому говорящему, но соотносятся им с определенной жаргонной сферой, чаще всего уголовной (базлать, барать, жиган, заказуха, малина, шмонать), а также с общемолодежной (гулялово, двинутый, депрессуха, лавэ), подростковой (законно, камчатка, мотик, училка), армейской речевой средой (дембель, земеля, калаш, парадка) и рядом других социально-профессиональных групп.
Все рассматриваемые речевые единицы с экспрессией сниженности хотя и имеют общенациональный характер, однако отличаются относительной социальной ориентацией, дают представление о разных группах его носителей.
Значительная часть жаргонизмов с оценочной экспрессией имеет тенденцию к расширенному употреблению и активному использованию в просторечии и разговорной речи, как, например, дембель из молодежного армейского лексикона или водила (‘любой водитель автомобиля, шофер’) из речевого оборота профессиональных водителей. В число общеупотребительных оценочных жаргонизмов могут попадать и бывшие арготизмы-терминоиды, значение которых расширяется, становится общеизвестным и приобретает яркую эмоциональную окраску, ср.: фармазонщик – ‘о любом мошеннике’.
Возникновение и распространение в речи жаргонизмов оценивается как отрицательное явление в жизни общества и развитии национального языка. Однако введение жаргонизмов в литературный язык в исключительных случаях допустимо: эта лексика может понадобиться писателям для создания речевых характеристик персонажей или журналистам, описывающим жизнь в колониях. Чтобы подчеркнуть, что  жаргонизмы в таких случаях приводятся «цитатно», автор обычно заключает их в кавычки. Например: «Паханы», «бугры» и другие (название газетной статьи); ...Людей «опускают» по приговору воров за разные грехи: стукачество, неуплату карточного долга, неподчинение «авторитету», за то, что на следствии «сдал» подельников, что имеет родственников в правоохранительных органах... (Труд. 1991. 27 нояб.)
Многие известные писатели с осторожностью относились к жаргонизмам. Так, И. Ильф и Е. Петров при переиздании романа «Двенадцать стульев» отказались от некоторых жаргонизмов. Стремление писателей оградить литературный язык от влияния жаргонизмов продиктовано необходимостью непримиримой борьбы с ними: недопустимо, чтобы жаргонная лексика популяризовалась через художественную литературу.
В публицистических текстах возможно обращение к арготизмам в материалах определенной тематики. Например, в рубрике «Криминальные сюжеты»:
«Сливки» преступного мира - «воры в законе»... Ниже стоят обычные блатные, которых в колонии называют «отрицаловкой» или «шерстью». Жизненное кредо «отрицаловки» противодействовать требованиям администрации и, наоборот, делать все, что запрещает начальство... А в основании колонийской пирамиды-основная масса осужденных: «мужики», «работяги». Это те, кто искренне встал на путь исправления.
(А. Кречетников // Труд. - 1991. - 27 нояб.)
В редких случаях жаргонизмы могут использоваться в газетных материалах, имеющих острую сатирическую направленность.
Обращение к жаргонизмам не в сатирических контекстах, продиктованное стремлением авторов оживить повествование, расценивается как стилистический недочет. Так, автор увлекся игрой слов, назвав свою заметку так: Художник Дали совсем офонарел (в заметке описывается необычная скульптура художника - в виде светильника, что дало основания корреспонденту для каламбура: фонарь - офонарел). Для читателя, не владеющего жаргоном, подобные словечки становятся загадкой, а ведь язык газеты должен быть доступен всем.
Заслуживает порицания и увлечение жаргонной лексикой журналистов, пишущих о преступлениях, убийствах и грабежах в шутливом тоне. Употребление в таких случаях арготических и жаргонных слов придает речи неуместный, веселый оттенок. О трагических событиях повествуется как об увлекательном происшествии. Для современных корреспондентов «Московского комсомольца» такой стиль стал привычным. Приведем лишь один пример.
На Тверской улице в прошлый четверг милиционеры подобрали двух девиц, которые пытались «толкнуть» прохожим видеомагнитофон на золотишко. Выяснилось, что девахи накануне ночью обчистили квартиру на Осеннем бульваре. (...) Заводилой выступала 19-летняя бомжиха...
Тенденция к снижению стиля газетных статей наглядно демонстрируется многими газетами. Это приводит к употреблению жаргонизмов и арготизмов даже в серьезных материалах, а для коротких заметок, репортажей стиль, «расцвеченный» сниженной лексикой, стал обычным. Например:
А я не уступлю вам коридорчик
В Кремле новый заскок: одарить братскую Белоруссию выходом к морю через Калининград. «Мы собираемся договориться с поляками и получить их согласие на строительство участка магистрали через их территорию», - сказал давеча Президент России.
Однако эта «примета времени» не встречает сочувствия у стилистов, которые не одобряют смешение стилей, создающее неуместный комизм в подобных публикациях.
На протяжении всей истории русского литературного языка его лексика пополнялась диалектизмами. Среди слов, восходящих к диалектизмам, есть стилистически нейтральные (тайга, сопка, филин, земляника, улыбаться, пахать, очень) и слова с экспрессивной окраской (нудный, аляповатый, мямлить, прикорнуть, чепуха, морока). Многие слова диалектного происхождения связаны с жизнью и бытом крестьянства (батрак, борона, веретено, землянка). Уже после 1917 года в литературный язык вошли слова хлебороб, вспашка, зеленя, пар, косовица, доярка, почин, новосел.
В художественной речи диалектизмы выполняют важные стилистические функции: помогают передать местный колорит, особенности речи героев, наконец, диалектная лексика может быть источником речевой экспрессии.
Использование диалектизмов в русской художественной литературе имеет свою историю. Поэтика XVIII в. допускала диалектную лексику только в низкие жанры, главным образом в комедии; диалектизмы были отличительной особенностью нелитературной, преимущественно крестьянской речи персонажей. При этом часто в речи одного героя смешивались диалектные черты различных говоров.
Писатели-сентименталисты, предубежденные против грубого, «мужицкого» языка, ограждали свой слог от диалектной лексики.
Интерес к диалектизмам был вызван стремлением писателей-реалистов правдиво отразить жизнь народа, передать «простонародный» колорит. К диалектным источникам обращались И.А. Крылов, А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, Н.А. Некрасов, И.С. Тургенев, Л.Н. Толстой и др. У Тургенева, например, часто встречаются слова из орловского и тульского говоров (большак, гуторить, понева, зелье, волна, лекарка, бучило и др.). Писатели XIX в. использовали диалектизмы, которые отвечали их эстетическим установкам. Это не значит, что в литературный язык допускались лишь какие-то опоэтизированные диалектные слова. Стилистически могло быть оправдано и обращение к сниженной диалектной лексике. Например: Как нарочно, мужички встречались все обтерханные (Т.) - здесь диалектизм с отрицательной эмоционально-экспрессивной окраской в контексте сочетается с другой сниженной лексикой (ракиты стояли, как нищие в лохмотьях; крестьяне ехали на плохих клячонках).
Современные писатели также используют диалектизмы при описании деревенского быта, пейзажа, при передаче склада речи персонажей. Умело введенные диалектные слова являются благодарным средством речевой экспрессии.
Следует различать, с одной стороны, «цитатное» употребление диалектизмов, когда они присутствуют в контексте как иностилевой элемент, и, с другой стороны, использование их на равных правах с лексикой литературного языка, с которой диалектизмы стилистически должны слиться.
При «цитатном» употреблении диалектизмов важно соблюдать чувство меры, помнить о том, что язык произведения должен быть понятен читателю. Например: Все вечера, а то и ночи сидят [ребята] у огончиков, говоря по-местному, да пекут опалихи, то есть картошку (Абр.) - такое употребление диалектизмов стилистически оправдано. При оценке эстетического значения диалектной лексики следует исходить из ее внутренней мотивированности и органичности в контексте. Само по себе присутствие диалектизмов еще не может свидетельствовать о реалистическом отражении местного колорита. Как справедливо подчеркивал А.М. Горький, «быт нужно в фундамент укладывать, а не на фасад налеплять. Местный колорит - не в употреблении словечек: тайга, заимка, шаньга - он должен из нутра выпирать» .
Более сложной проблемой является использование диалектизмов наравне с литературной лексикой как стилистически однозначных речевых средств. В этом случае увлечение диалектизмами может привести к засорению языка произведения. Например: Все вабит, привораживает; Плавал одаль белозор; Склон с прикрутицей муравится - такое введение диалектизмов затемняет смысл.
При определении эстетической ценности диалектизмов в художественной речи следует учитывать, какие слова выбирает автор. Исходя из требования доступности, понятности текста, обычно отмечают как доказательство мастерства писателя употребление таких диалектизмов, которые не требуют дополнительных разъяснений и понятны в контексте. Поэтому часто писатели условно отражают особенности местного говора, используя несколько характерных диалектных слов. В результате такого подхода нередко диалектизмы, получившие распространение в художественной литературе, становятся «общерусскими», утратив связь с конкретным народным говором. Обращение писателей к диалектизмам этого круга уже не воспринимается современным читателем как выражение индивидуальной авторской манеры, оно становится своего рода литературным штампом.
Писатели должны выходить за рамки «междиалектной» лексики и стремиться к нестандартному использованию диалектизмов. Примером творческого решения этой задачи может быть проза В.М. Шукшина. В его произведениях нет непонятных диалектных слов, но речь героев всегда самобытна, народна. Например, яркая экспрессия отличает диалектизмы в рассказе «Как помирал старик»:
Егор встал на припечек, подсунул руки под старика.
- Держись мне за шею-то... Вот так! Легкий-то какой стал!..
- Выхворался... (...)
- Вечерком ишо зайду попроведаю. (...)
- Не ешь, вот и слабость, - заметила старуха. - Может, зарубим курку - сварю бульону? Он ить скусный свеженькой-то... А? (...)
- Не надо. И поисть не поем, а курку решим. (...)
- Хоть счас-то не ерепенься!.. Одной уж ногой там стоит, а ишо шебаршит ково-то. (...) Да ты что уж, помираешь, что ли? Может, ишо оклемаисся.(...)
- Агнюша, - с трудом сказал он, - прости меня... я маленько заполошный был...
Характерные для нашей исторической эпохи процессы все большего распространения литературного языка и отмирания диалектов проявляются в сокращении лексических дДиалектизмы как выразительное средство речи могут быть использованы лишь в тех стилях, в которых выход за нормативные границы лексики литературного языка в народные говоры стилистически оправдан. В научном и официально-деловом стилях диалектизмы не находят применения.
Введение диалектной лексики в произведения публицистического стиля возможно, но требует большой осторожности. В публицистике нежелательно употребление диалектизмов наравне с литературной лексикой, особенно недопустимы диалектизмы в авторском повествовании. Например: Тут Широких увидел Лушникова, и они вернулись на место сбора, разложили костер и стали кричать товарищей; Ледокол шел ходко, но Степан надеялся проскочить на правый берег, пока тропа на реке не порушена - заменяя диалектизмы общеупотребительными словами, предложения можно исправить так: …стали звать товарищей; Ледокол двигался быстро, но Степан надеялся проскочить на правый берег, пока лед на реке был еще цел (пока не тронулся лед).
Совершенно недопустимо использование диалектных слов, значение которых не вполне ясно автору. Так, повествуя о юбилейном рейсе паровоза, журналист пишет: Все было так, как 125 лет назад, когда такой же паровичок прошел по первопутку... Однако он не учел, что слово первопуток означает «первый зимний путь по свежему снегу».
Следует иметь в виду, что употребление диалектизмов не оправдано даже как характерологическое средство, если автор приводит слова героев, сказанные в официальной обстановке. Например: ...Надо своевременно доглядеть животное, поставить в известность ветеринарную службу; Шефы приносят продукты, мосты вымоют, белье в прачечную сдадут. А иногда и просто повечерять зайдут (речь героев очерков). В таких случаях диалектизмы создают недопустимый разнобой речевых средств, потому что в беседе с журналистами сельские жители стараются говорить на литературном языке. Авторам очерков, можно было написать: ...Надо вовремя позаботиться о животном; ...полы вымоют; иногда просто поужинать зайдут.
иалектизмов в художественной речи.
1. Гойхман О. Я., Надеина Т. М. Основы речевой коммуникации. – М.: Инфра-М, 1997.
2. .Голуб И.Б., Теленкова М. А. Современный русский язык. 2 издание - М: 1994.
3. Гольдин В.Е., Сиротина О.Б. Внутринациональные речевые культуры и их взаимодействия // Вопросы стилистики: Проблема культуры речи. Вып. 25. – Саратов, 1993.
4. Кожина М. Н. Стилистика русского языка: учебник для студентов педагогических институтов. 2 изд. - М: Просвещение, 1983.
5. Крысин Л.П. Изучение современного русского языка под социальным углом зрения // Русский язык в школе. 1991. № 6.
6. Крысин Л.П. Социолингвистический аспект изучения речевых неправильностей // Культурно-речевая ситуация в современной России. – Екатеринбург, 2000.
7. Лукьянова Н. А. Экспрессивная лексика разговорного употребления / Под ред. А. И. Федорова. АН СССР. – Новосибирск: изд-во Новос. ун-та, 1986.
8. Никитина Т.Г. Словарь молодежного сленга. – М.: Флио пресс, 1998.
9. Никитина Т. Г. Так говорит молодежь // Русская речь. 1999. № 4.
10. Осенмук Л. П. Основы культуры речи. - Усть-Каменогорск: ВКГУ, 2000.
11. Пертищева Е.Ф. Стилистически окрашенная лексика русского языка. – М.: Наука,1984.
12. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. – М.: Знание, 1989.
13. Толковый словарь русского языка. В 4-х т. / Под ред. С.Г. Бархударова. – М., Просвещение, 1988.
14. Ширяев Е.Н. Культура речи как лингвистическая дисциплина // Русский язык и современность: Проблемы и перспективы развития русустики. – М.: Владос, 1991.
15. Экспрессивность текста / Под ред. Козыревой М. А. – Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1991.
[1] Гойхман О.Я., Надеина Т.М. Основы речевой коммуникации. – М.: ИНФРА-М, 1997. – С. 5-6.
[2] Толковый словарь русского языка. В 4-х т. Т.1. / Под ред. С.Г. Бархударова. – М.: Просвещение, 1988. – С. 32.
[3] Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. – М.: Знание, 1989. – С. 17, 21.
|
