СКАЧАТЬ РАБОТУ БЕСПЛАТНО -
В свою очередь отечественные юристы-международники, констатируя, неприменимость общетеоретических понятий и конструкций к международному праву и ратуя за необходимость учета его особенностей, также не уделяли должного внимания как изучению характеристик правовых систем отдельных государств, так и понятию и содержанию самой международно-правовой системы. Такая позиция, скорее всего, объяснялась господствовавшим в течение десятилетий в отечественной международно-правовой доктрине позитивистским подходом, когда внимание сосредотачивалось на нормах, а деятельность государств по их применению оставалась вне поля зрения. «Если вопросы создания норм международного права, его сущности, подчеркивал Р.А. Мюллерсон, разрабатывались в течение достаточно долгого периода времени, то проблемы функционирования международного права, реализации его норм стали предметом серьезного исследования только в последние годы» .
В научных разработках второй половины прошлого века вплоть до конца 80-х годов проводилась линия на четкое разграничение сферы действия внутреннего и международного права, определение объективных и субъективных границ действия последнего, обосновывался тезис о принципиальной невозможности международно-правовых норм регулировать общественные отношения, входящие во внутреннюю компетенцию государств. Вполне понятно, что в таких условиях вопрос о реализации международно-правовых норм в рамках правовых систем отдельных государств представлял во многом только академический интерес и в практическом плане почти не разрабатывался.
Положение кардинальным образом изменилось в конце 80-х начале 90-х годов, когда после завершения «холодной войны» сформировались реальные предпосылки усиления регулирующей роли международного права в отношениях между государствами. Изменившиеся политические реалии вызвали в международно-правовой литературе новое серьезное обсуждение проблемы понятия и пределов государственного суверенитета. В результате состоявшейся дискуссии в доктрине сформировалось позитивное отношение к мысли о том, что поиск баланса интересов государств в современном мире должен быть неразрывно связан с «интернационализацией традиционно внутригосударственных вопросов, с передачей в общих интересах отдельных прав в международную компетенцию» .
В последние десятилетия в ряде стран нормы международного права были объявлены составной частью их правовой системы, а положения международных договоров получили приоритет над нормами национального законодательства в случае их коллизии между собой. Соответствующее положение нашло отражение и в Конституции РФ 1993 г. Ею определяется, что «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора» (ч. 4 ст. 15) .
Закрепление указанной нормы в Основном законе нашей страны имеет, как минимум, два важнейших практических следствия. Первое из них заключается в том, что в настоящее время к числу правовых регуляторов отношений, возникающих в рамках границ Российской Федерации или с участием ее субъектов, наряду с положениями российского законодательства, отнесены и нормы международного права. Смысл второго определяет необходимость учета на практике принципа приоритетного применения положений международных договоров по отношению к нормам внутригосударственного права России .
Таким образом, после 1993 г. проблема соотношения и взаимодействия международного и внутригосударственного права в российской правовой доктрине приобрела четко выраженную практическую направленность, что обусловило резкое возрастание интереса к ней среди научной общественности. За прошедшее время осмыслению содержания указанной конституционной нормы и характеристике возможных путей ее практического применения был посвящен не один десяток исследований отечественных ученых. Однако, на наш взгляд, ситуация в данной области не прояснилась в достаточной степени и сегодня. Это, прежде всего, объясняется тем, что в рядах российских исследователей до сих пор отсутствует единое и четкое представление о месте и роли международно-правовых норм в российской правовой системе.
Так, некоторые из них (главным образом, представители отраслевых юридических наук) относят международные договоры и обычаи к числу источников права РФ. Другие (преимущественно, юристы-международники) говорят о непосредственном обязывающем воздействии международно-правовых норм на поведение субъектов внутреннего права без изменения их системной принадлежности. Третьи утверждают, что действие норм международного права внутри России невозможно без их трансформации во внутригосударственные правовые нормы. При этом каждая группа авторов в обоснование своих взглядов ссылается на положения ч. 4 ст. 15 Конституции РФ. Очевидно, что данная уверенность не в последнюю очередь основана на различном толковании понятия и содержания термина «правовая система» в контексте указанной конституционной нормы.
Считается, что само появление в юридической науке термина «правовая система» не в последнюю очередь было связано с осознанием научной общественностью необходимости более широкого подхода к правовым явлениям во всем их многообразии и взаимодействии между собой, а также важности учета их функциональных свойств по отношению к человеку, государству и обществу. Данный термин был призван охватить широкий круг правовых явлений, включая нормативные, организационные, социально-культурные аспекты и стороны правового феномена . Вместе с тем в общей теории права никогда не было единого подхода к решению вопроса о том, какие именно правовые явления составляют содержание термина «правовая система».
1.2. Содержание термина «правовая система»
С.Ю. Марочкин, достаточно подробно исследовавший эволюцию взглядов советских и российских теоретиков права на понятие и содержание рассматриваемой юридической категории в период с середины 60-х и до конца 90-х годов XX века, выделяет три основные точки зрения, существовавшие на этот счет. Для первой из них характерным является отождествление правовой системы только с формами проявления права (правовыми нормами, правоотношениями и правосознанием). Вторая стремилась поставить знак равенства между термином «правовая система» и совокупностью всех правовых явлений, существующих в государстве. «Указание на правовую систему, еще более 20 лет назад подчеркивал С.С. Алексеев, означает, что в данном случае право берется в единстве с его проявлениями, с «сопровождающими» его компонентами правовой действительности» . Характерной чертой третьего подхода являлось включение в содержание термина «правовая система» не только нормативной, правореализационной и идеологической, но организационной составляющей, представленной совокупностью правовых учреждений, функционирующих в государстве и обществе.
Рассматривая указанные точки зрения, С.Ю. Марочкин вынужден был констатировать, что одновременно с их существованием в учебной и научной литературе по общей теории права достаточно часто можно было встретить ошибочное отождествление понятий «правовая система» и «система права», а также объявление международного права отраслью или частью внутреннего права России. Именно последнее замечание, по его мнению, объясняло то обстоятельство, что в рамках всех существующих концепций анализировались только характерные признаки правовых систем отдельных государств или их групп, а факт существования международно-правовой системы как самостоятельного феномена по существу игнорировался .
Серьезных исследований понятия и содержания международно-правовой системы долгое время не существовало и в отечественной международно-правовой литературе. Здесь внимание было в основном сконцентрировано на анализе внутренней структуры системы международного права как особой области права, процедуре создания и характеристике содержания его принципов и норм. «Может быть поэтому, отмечает С.Ю. Марочкин, в работах юристов-международников нередко не усматривалось какого-либо различия между системой международного права и международно-правовой системой, а соответствующие понятия употреблялись как равнозначные» .
Однако на этом общем фоне еще до начала 90-х годов прошлого века в отечественной международно-правовой литературе можно было встретить утверждения о необходимости дифференцированного подхода к международному праву, с одной стороны, и к той среде, в рамках которой оно функционирует и частью которой является, с другой. Так, например, Г.И. Курдюков в своей работе, посвященной проблеме определения места и роли государства в системе международно-правового регулирования отмечал, что последняя «представляет собой сложное образование государственно-правовых элементов, связей, сторон и отношений», а международное право в этой системе «является относительно обособленным и самостоятельным компонентом социального управления» .
И.И. Лукашук справедливо указывал, что международно-правовые связи между субъектами международного права «представляют собой не простую сумму отношений, а именно систему с единым комплексом целей и принципов, со своими структурными связями и значительным уровнем взаимодействия элементов». Он полагал, что чем более развита система международно-правовых связей конкретного государства, тем выше потребность в системном подходе, как при создании, так и при осуществлении норм международного права на всех уровнях .
Интенсификация глобализационных процессов, происходящих в современном мире, не могла не оказать влияния на дальнейшее развитие учения о правовой системе в рамках, как общей теории права, так и международно-правовой доктрины. Именно поэтому отличительной чертой многих разработок отечественных ученых последних лет является более продуманное и взвешенное отношение к понятию и содержанию терминов «правовая система государства» и «международно-правовая система».
Так, например, в учебнике по теории государства и права под редакцией В.М. Корельского и В.Д. Перевалова правовая система общества определяется как «целостный комплекс правовых явлений, обусловленный объективными закономерностями развития общества» . В состав нормативно-правовой подсистемы этого комплекса, по мнению авторов, могут входить, как нормы внутригосударственного, так и международного права. При этом само международное право определяется в данной работе как самостоятельная правовая система, тесно взаимодействующая при регулировании внутригосударственных отношений с национальным правом .
Подобную точку зрения можно встретить и в работе М.Н. Марченко, который отмечает, что «международное право как относительно самостоятельная правовая система находится в тесной связи и взаимодействии с другими, относительно самостоятельными национальными правовыми системами, а также ─ с межгосударственной системой…» .
В рамках правовой системы России сегодня принято разграничивать два понятия: «право государства», как совокупность создаваемых его органами правовых актов и норм и «право, применяемое в государстве», как совокупность всех нормативных предписаний, подлежащих реализации в сфере внутригосударственных отношений и (или) действующих в пределах юрисдикции нашего государства и компетенции его органов. Второе понятие шире первого, так как оно охватывает не только национальное право нашей страны, но и признаваемые и применяемые Российской Федерацией нормы международного права, а также нормы права иностранных государств .
Третий принципиальный момент составляет отношение современной отечественной международно-правовой доктрины к содержанию термина «национальная правовая система». В одних исследованиях оно отождествляется с указанным выше «правом, применяемым в государстве». Поддерживающие этот подход авторы, по общему правилу, не видят необходимости, расширять содержание данного термина за счет включения в его состав «идеологического», «институционного» или «правореализационного» компонентов. Так, например, П.Н. Бирюков считает, что «правовая система РФ (в контексте ч. 4 ст. 15 Конституции) представляет собой совокупность применяемых в нашем государстве правовых норм ─ российского, международного и иностранного права» .
Другая группа юристов-международников при определении содержания термина «национальная правовая система» стремится сохранить подход общей теории права к этому вопросу с тем дополнением, что они включают в содержание этого термина и нормы международного права. «Правовая система РФ, ─ отмечает С.Ю. Марочкин, ─ представляется как комплекс всех явлений правовой действительности ─ не только внутригосударственных, но и связанных с международным правом. Она включает правовые нормы, действующие в стране (право РФ, а также нормы международного права и иностранного права с санкции государства); правовую деятельность (деятельность всех органов, учреждений и иных субъектов по созданию и/или реализации действующих в стране правовых норм) и правовые идеи, представления, теории, взгляды, доктрины (правосознание в широком смысле)» .
Собственное видение мирового сообщества как глобальной социальной системы можно встретить у Н.Е. Тюриной. Она считает, что ее образуют общественные отношения между государствами, организациями и физическими лицами как международного, так и немеждународного характера. «Центральное место в данной системе, ─ отмечает Н.Е. Тюрина, ─ занимает само международное право как регулятор международных межгосударственных отношений (международное публичное право), международных негосударственных отношений (международное частное право) и внутригосударственных отношений (в силу признания международного права или его части ─ международных договоров ─ в качестве регулятора данных отношений)» .
Таким образом, можно констатировать, что современная российская международно-правовая доктрина постепенно отходит от узкого понимания международной правовой системы как системы исключительно межгосударственных отношений, регулируемых на правовом уровне нормами международного публичного права. Понятие «правовая система» не отменяет других юридических терминов, не является их синонимом, а несет самостоятельную научную нагрузку, обозначая понятие, синтезирующее на новом уровне наши взгляды обо всех правовых структурах жизни. В настоящее время этот факт в подавляющем большинстве случаев признается как теоретиками права, так и юристами-международниками.
ГЛАВА 2. ПРИМЕНЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫХ НОРМ В НАЦИОНАЛЬНОМ ПРАВЕ
2.1. Соотнесение норм международного права с Конституцией РФ
Конституция Российской Федерации 1993 г. в ст. 15 утверждает общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации в качестве составной части правовой системы Российской Федерации. Они действуют на основе принципа непосредственности действия международно-правовых норм. Однако речь идет не о любой норме международного права, а лишь об императивных нормах, обладающих общеобязательным характером, - jus cogens. Императивная норма общего международного права "принимается и признается международным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой недопустимо и которая может быть изменена только последующей нормой международного права, носящей такой же характер" (ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.) . Исчерпывающего перечня норм, обладающих подобным императивным характером, международное право не дает. К ним, бесспорно, следует отнести лишь приведенные в Уставе ООН и в Декларации о принципах международного права 1970 г . основные принципы международного права.
Проблема непосредственности действия международно-правовых норм - предмет принципиальной дискуссии в отечественном правоведении. Сторонники непосредственного действия (И.П. Блищенко, М.М. Солнцев) и его категорические противники (В.Г. Буткевич, С.В. Черниченко, В.А. Василенко, А.Л. Маковский, К.Ф. Егоров, О.П. Коровин) расходятся не столько в подходе к роли международно-правовых норм, сколько в толковании самого явления "непосредственное применение". Непосредственное применение не должно толковаться как действие норм международного права вне конституционных основ и требований национального права и вопреки им .
На основе анализа положения Конституции РФ о том, что если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора, нельзя утверждать, будто приоритет над национальным законодательством имеют любые договорные нормы международного права. Подобным договором является только международный договор Российской Федерации межгосударственного, межправительственного или межведомственного характера, ратифицированный и официально опубликованный. Хотя Конституция РФ не конкретизирует, что речь идет лишь о ратифицированном международном договоре, именно такой договор выступает в качестве источника российского права. Именно в момент ратификации международного договора Россия принимает на себя все обязательства по нему. Это нашло отражение в формулировке Верховного Суда РФ, отметившего, что речь идет о международном договоре, "решение о согласии на обязательность которого для РФ было принято в форме федерального закона".
Соотношение норм международного права и международных договоров России наряду с ч. 4 ст. 15 Конституции закрепляется в п. "б" ст. 86, п. "г" ст. 106, ч. 6 ст. 125 Конституции Российской Федерации и Федеральном законе "О международных договорах Российской Федерации" .
Российское законодательство в ст. 6 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации" закрепляет следующие процедуры включения положений международно-правовых актов, международных соглашений России в российскую правовую систему: а) согласие Российской Федерации на обязательность для нее международного договора; б) подписание международного договора; в) обмен документами, образующими договор; г) ратификация; д) утверждение; е) принятие; ж) присоединение; з) иные способы выражения согласия по договоренности сторон.
Федеральным законом "О международных договорах Российской Федерации" устанавливаются процедуры ратификации и требования, предъявляемые к данной процедуре. Так, правом внесения в Государственную Думу ФС РФ на ратификацию международных договоров обладают только Президент Российской Федерации и Правительство Российской Федерации (единственное исключение из этого положения установлено ст. 16 Закона). Закон выдвигает следующие требования к содержанию предложения о ратификации: оно должно содержать копию официального текста международного договора, обоснование целесообразности его ратификации, определение соответствия международного договора законодательству Российской Федерации и в первую очередь Конституции РФ, а также оценку возможных финансово-экономических и иных последствий ратификации международного договора.
Федеральный закон "О международных договорах Российской Федерации" впервые в отечественном праве закрепляет положение, что вместе с осуществлением процедуры ратификации должны быть определены меры по обеспечению выполнения Россией ратифицируемого договора и выработаны механизмы защиты интересов России в связи с участием в ратифицируемом договоре. На международные договоры в полной мере распространяется положение Конституции Российской Федерации об обязательном опубликовании нормативных правовых актов и о неприменении любых нормативных правовых актов, затрагивающих права, свободы и обязанности человека и гражданина, если они не опубликованы (ч. 3 ст. 15 Конституции РФ).
Поэтому наиболее корректной представляется позиция исследователей, являющихся сторонниками трансформации положений международного права в национальную правовую систему (Г.И. Тункин, Е.Т. Усенко, Г.В. Игнатенко, И.И. Лукашук, Р.А. Мюллерсон, Г.И. Курдюков, А.М. Васильев).
Включение норм международного права в национальную правовую систему опосредуется решениями органов государственной власти страны. Ратификация и иные виды трансформации представляют собой механизм защиты национальной правовой системы от проникновения правовых положений, являющихся чужеродными для данной правовой системы. В известном смысле можно говорить о натурализации правовых норм в системе национального права.
Часть 6 ст. 125 Конституции РФ закрепляет положение о том, что не соответствующие Конституции РФ международные договоры Российской Федерации не подлежат введению в действие и применению. Таким образом, приоритет международных договоров не распространяется на Конституцию РФ. Более того, Конституционный Суд Российской Федерации согласно п. "а", "з" ст. 125 Конституции РФ вправе разрешать дела о соответствии не вступивших в силу международных договоров Конституции РФ.
В литературе выделяются разные способы воздействия международно-правовых актов на национальные правовые системы :
1. Ценностная ориентация. Международное право содержит в себе наиболее общие цивилизационные ценности, которые оказывают влияние на формирование национальных правовых систем. Конституционная формула "общепризнанные принципы и нормы международного права" означает, что подобные принципы и стандарты должны быть признаны самой Российской Федерацией. Вне подобного признания они не могут считаться частью российской правовой системы и, следовательно, не могут порождать каких-либо обязательств для Российской Федерации, ее органов и граждан.
2. Признание примата, приоритета норм международного права над национальным правом. Важным является признание приоритета международно-правовых актов при толковании норм национальных правовых систем.
3. Определение процедур имплементации международно-правовых норм в национальное законодательство. Практикой различных государств был выработан ряд общих процедур имплементации норм международного права в национальные правовые системы.
4. Включение ратифицированных международно-правовых актов в национальные правовые системы.
5. Коллизионное право.
При ратификации международных договоров надлежит особое внимание уделять их соответствию законодательству Российской Федерации, прежде всего Конституции РФ. Для решения подобных вопросов должен быть задействован Конституционный Суд РФ. Вместе с тем следует сохранить практику Конституционного Суда РФ, который использует при обосновании своих решений акты международного права (в частности, Суд ссылался на Всеобщую декларацию прав человека , на Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах , на документы международных организаций и международные договоры), но в своих решениях основывается только на положениях Конституции РФ.
Объединенная комиссия по координации законодательной деятельности по вопросу "О реализации международных правовых актов в российской правовой системе", отмечая в подготовленных ею рекомендациях актуальность для России проблемы "вхождения" международно-правовых актов и норм во внутреннее законодательство, была вынуждена отметить, что практика исполнения международных договоров и их имплементации наталкивается на многочисленные препятствия и сложности юридического, организационного, политического и иного порядка. Для решения этой проблемы среди прочих мер предлагается ввести обязательную экспертизу проектов федеральных законов с точки зрения их соответствия требованиям ратифицированных международных правовых актов. Проведение подобной экспертизы следует возложить на специально сформированную комиссию из представителей Министерства иностранных дел, Министерства юстиции, юридических научных учреждений и т.п .
Венская декларация глав государств и правительств стран - членов Совета Европы, принятая 9 октября 1993 года, подтверждает требования к государствам, претендующим на членство в Совете Европы: "Гарантированная свобода слова и, особенно, средств массовой информации, защита национальных меньшинств и соблюдение принципов международного права должны оставаться решающими критериями для оценки любой заявки на полноправное членство". Декларация также подтверждает необходимость при вступлении привести свои учреждения и правовую систему в соответствие с основными принципами демократии, верховенства права и уважения прав человека .
2.2. Приведение национального законодательства в соответствие с Европейской Конвенцией
28 февраля 1996 года Россия присоединилась к Уставу Совета Европы. Тем самым была завершена процедура вступления России в эту европейскую организацию, начатая еще 7 мая 1992 года, когда Россия подала заявку на вступление в Совет Европы в качестве полноправного члена. Генеральный секретарь Совета Европы Д. Таршис отметил на церемонии вступления: "Каждый раз, когда какая-либо страна вступает в Совет Европы и решает стать частью общего правового пространства, которое мы создавали на протяжении 47 лет, в выигрыше оказывается прежде всего население этой страны, ибо ее власти принимают таким образом решение соответствовать весьма высоким стандартам".
При присоединении к Уставу Совета Европы Российская Федерация подписала Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод, Конвенцию о запрещении пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания , Рамочную Конвенцию о защите национальных меньшинств, Европейскую хартию местного самоуправления (ратифицированы Российской Федерацией в 1998 г.). После принятия Российской Федерации в Совет Европы было издано распоряжение Президента РФ от 13 апреля 1996 года "О мерах по обеспечению участия Российской Федерации в Совете Европы".
Наиболее подробно вопросы правовых последствий вступления Российской Федерации в Совет Европы и подписания Европейской Конвенции о защите прав человека (ЕКПЧ) были разработаны в докладе "Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод и законодательство и правоприменительная практика Российской Федерации", подготовленном в рамках программы сотрудничества Совета Европы, Европейской комиссии и Российской Федерации. В нем отмечается, что ратификация ЕКПЧ порождает для России серьезные юридические последствия. Среди них:
-приведение в соответствие с Конвенцией национального законодательства и правоприменительной практики (при том что Совет Европы весьма расширительно толкует права и свободы человека и резко ограничивает возможность установления изъятий и исключений);
-признание обязательной юрисдикции Европейского Суда и Европейской комиссии по правам человека, права за россиянами непосредственного обращения в международные организации по правам человека, в том числе в контрольные органы Конвенции, при условии исчерпания национальных средств защиты прав и свобод;
-исправление или отмена действующей в стране нормы национального законодательства, противоречащей Конвенции, в случае положительного решения по индивидуальной жалобе, вынесенного против государства;
-применение судебными и другими правоприменительными и правоохранительными органами Российской Федерации норм Конвенции в случае коллизии норм национального российского права и норм ЕКПЧ при соблюдении требований ч. 4 ст. 15 Конституции РФ .
Проблема не ограничивается формальным соответствием российских нормативно-правовых актов требованиям международного права и международных договоров. Особое значение имеет фактическая неспособность выполнения (в силу прежде всего экономических трудностей) взятых на себя обязательств.
Другим важным аспектом проблемы вхождения международно-правовых норм в правовую систему Российской Федерации является осуществление международной договорной правоспособности субъектов Российской Федерации и, следовательно, включение этих положений в общегосударственную правовую систему и в правовые системы субъектов Российской Федерации.
Международное право не отрицает за субъектами федеративных государств права на заключение международных соглашений и международной правосубъектности в целом, однако и не закрепляет его. Как известно, вопросы заключения, исполнения и прекращения действия международных договоров определяются Венской Конвенцией о праве международных договоров 1969 г., в которой нет упоминания о праве субъектов федеративных государств участвовать в международных соглашениях.
Таким образом, международная правосубъектность субъектов федеративных государств определяется конституционными актами самого федеративного государства. Рядом ученых это правило признается в качестве нормы обычного международного права .
Территориальный суверенитет можно определить, как право государства осуществлять исключительную юрисдикцию по отношению ко всем лицам и предметам на своей территории" . Отсюда выводится тезис, сформулированный Г. М. Вельяминовым: "Государcтво - член федерации не может быть субъектом международного права. Во всяком случае полноправным его субъектом, уже в силу того, что государства - члены федерации никогда на практике не обладают исключительной территориальной юрисдикцией, разделяя ее с федерацией" .
В теоретическом плане наиболее отчетливо вопрос о правосубъектности субъектов федеративных государств определен Л. Оппенгеймом, который, не признавая субъектов федеративных государств совершенными и нормальными субъектами международного права, полагает ошибочным утверждение, что они не могут обладать каким бы то ни было международным положением: "Они часто во многих отношениях обладают правами, в других выполняют обязанности международных лиц: Этому не может быть дано другого объяснения, кроме того, что эти полусуверенные государства, так или иначе, являются международными лицами и субъектами международного права. Такое неполноправное международное лицо является, конечно, аномалией; но самое существование государства без полного суверенитета уже есть аномалия" .
Основной проблемой в данном контексте является отнесение к ведению субъекта федерации вопросов регулирования внешней политики и международных отношений. Право самостоятельно выступать участником международных отношений, заключать международные договоры предоставили сами себе Дагестан, Башкортостан, Бурятия, Татарстан, Тыва, Ингушетия, Республика Коми, Мордовия. Более того, конституции ряда республик (п.3. ст.89 Конституции Республики Татарстан, ст.69 Конституции Республики Саха (Якутия), п."з" ст.88 Конституции Республики Башкортостан, п.2 ст.62 Конституции Чеченской Республики, п.1 ст.93 Конституции Республики Ингушетия), раскрывая полномочия высших органов власти республик, отмечают право республик определять и осуществлять их внутреннюю и внешнюю политику .
Конституция Российской Федерации относит внешнюю политику и международные отношения к предметам ведения Российской Федерации, и лишь вопросы координации международных и внешнеэкономических связей субъектов РФ отнесены к предметам совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов. Никаких иных уточнений нет. Признания возможности субъектов РФ заключать соглашения в форме международных договоров нет и в законе о международных договорах: заключение международных договоров относится к ведению Российской Федерации при согласовании его с органами того субъекта Федерации, интересы которого затрагиваются данным договором.
Можно утверждать, что законодательство Российской Федерации в целом исходит из возможности участия субъектов Российской Федерации в международных и внешнеэкономических связях, при этом они не обладают всеми необходимыми элементами международной правосубъектности и не могут заключать международные межгосударственные договоры. Соглашения между субъектами различных федераций, между субъектами федераций и иностранными государствами, соглашения внешнеэкономического характера не относятся международным правом к международным договорам. Субъекты Российской Федерации не обладают международной договорной правоспособностью.
Итак, Российская Федерация в лице своих федеральных органов государственной власти обладает монополией на осуществление международных договорных отношений. Субъекты Российской Федерации могут осуществлять международные и внешнеэкономические связи.
При анализе текста Конституции необходимо уточнить, в каком соотношении находятся между собой п. "к" ст. 71, закрепляющий, что внешняя политика и международные отношения Российской Федерации, международные договоры находятся в ведении Российской Федерации, и п. "о" ст. 72, предусматривающий, что координация международных и внешнеэкономических связей субъектов Российской Федерации, выполнение международных договоров Российской Федерации находятся в совместном ведении Российской Федерации и субъектов Российской Федерации. В действительности противоречия здесь нет. Однако абсолютно не урегулирован на сегодняшний день процесс данной координации. Важной стороной внешнеполитической деятельности субъектов Федерации является то, что Федерация несет ответственность за последствия деятельности ее субъектов в области внешней политики и экономики.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Исходя из выше изложенного, мы пришли к выводу, что уровень исследований, предпринимаемых отечественной международно-правовой доктриной, в сфере изучения понятия и содержания международно-правовой системы, как сложного многоуровневого социально-нормативного феномена, также нельзя признать соответствующим тем практическим задачам, которые ставит перед современной наукой эпоха глобализации, в которую вступило человечество, так как в этой области, за редким исключением, практически нет фундаментальных разработок, содержание основных понятий лишь обозначено, терминология запутана и противоречива.
Из всех приведенных нами определений системы права, мы взяли за основу следующее: правовая система - это целостный комплекс правовых явлений, обусловленный объективными закономерностями развития общества, включающая правовые нормы, действующие в стране; правовую деятельность и правовые идеи, представления, теории, взгляды, доктрины.
Международное право - это система юридических норм, регулирующих межгосударственные отношения в целях обеспечения мира и сотрудничества. Определение отражает наиболее важные черты международного права, которое представляет собой систему норм, структурно организованных на базе единых целей и принципов.
Система международного права представляет собой комплекс юридических норм, характеризующийся принципиальным единством и одновременно упорядоченным подразделением на относительно самостоятельные части (отрасли, подотрасли, институты). Материальным системообразующим фактором для международного права служит система международных отношений, которую оно призвано обслуживать. Основными юридическими и морально-политическими системообразующими факторами выступают цели и принципы международного права.
К критериям соответствия международно-правовых норм Конституции и российскому законодательству относятся:
а) обеспечение национально - государственных интересов, закрепленных в ст. 1, 2, 3, 4, 8, 10, 15 Конституции РФ;
б) соответствие принципам российской правовой системы и построения законодательства и его отраслей, основным юридическим понятиям;
в) сохранение устойчивой компетенции субъектов российского права и их взаимоотношений;
г) охрана прав и свобод человека и гражданина;
д) обеспечение устойчивости национальных параметров экономики;
е) наличие процедур реализации норм и защиты законных интересов граждан и юридических лиц
По нашему мнению, для целей определения того места, которое законодатель отводил международному праву внутри Российской Федерации, право не может быть сведено к законодательству, поскольку в любом государстве действуют не только нормы, изложенные законодателем в законах и подзаконных нормативных актах. Кроме этих норм, в любом государстве действуют также и иные правовые нормы, например торговые обычаи. Поэтому нормы международного права влияют именно на правовую систему государства в целом. Поскольку право и законодательство составляют часть правовой системы, международное право становится регулятором правоприменительного процесса и, таким образом, одной из основ правопорядка в целом. Такой подход позволяет нормам международного права взаимодействовать с российским законодательством в правоотношениях, в правоприменительном процессе, в структуре правопорядка.
Нами также был сделан вывод, что Конституция не может ограничить общепризнанные права и свободы, главным источником которых является международное право. Расширение комплекса общепризнанных прав и свобод на международном уровне влечет за собой соответствующие перемены в национальном праве без необходимости издания каких-либо актов.
Однако в целом преимущественная сила Конституции Российской Федерации перед всеми правовыми нормами, в том числе нормами международного права, бесспорна.
Конституция установила не общий приоритет норм международного права, а приоритет применения. Общий приоритет означал бы, что в случае противоречия международной норме закон прекращает свое действие. Приоритет применения означает, что в случае противоречия в данном конкретном случае применяется международная норма, но это не лишает закон юридической силы, и он применяется в иных случаях.
Международное право становится регулятором отношений внутри Российской Федерации двумя путями. Во-первых, подавляющее большинство норм международного права, которые Россия признала обязательными для себя, воспроизведены в федеральных законах России, ее законах и подзаконных актах. Во-вторых, применяются нормы, не трансформированные в национальное законодательство России, но составляющие ее международное обязательство.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Нормативно-правовые акты
1. Конституция Российской Федерации (принята на всенародном голосовании 12 декабря 1993 г.) // Российская газета. – 1993. - 25 декабря. - № 237. – Ст. 123. – Ч. 4 Ст. 15.
2. Европейская Конвенция по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания ETS N 126 (Страсбург, 26 ноября 1987 г.) (с изм. и доп. от 4 ноября 1993 г.) // Бюллетень международных договоров. – 1998. - № 12.
3. Венская Конвенция о праве международных договоров (Вена, 23 мая 1969 г.) // Ведомости Верховного Совета СССР. – 1986. - № 37. - Ст. 772.
4. Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций от 24 октября 1970 г. // Сборник "ООН. Резолюции Генеральной Ассамблеи на XXV сессии". -Нью-Йорк.. – 1970.
5. Всеобщая декларация прав человека (принята на третьей сессии Генеральной Ассамблеи ООН резолюцией 217 А (III) от 10 декабря 1948 г.) // Библиотечка Российской газеты. - Выпуск № 22-23. - 1999.
6. Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (Нью-Йорк, 19 декабря 1966 г.) // Ведомости Верховного Совета СССР. – 1976. - № 17(1831).
7. Рекомендации Объединенной комиссии по координации законодательной деятельности по вопросу "О реализации международных правовых актов в российской правовой системе" // Журнал российского права. -1999. - № 3/4. - С. 95-96.
8. Федеральный закон от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. - 1995. - № 29. - Ст. 2757.
Специальная и учебная литература
1. Алексеев С.С. Право и правовая система // Правоведение. - 1980. - № 1.
2. Аречага Э. Х. де. Современное международное право. - М.: Юрид. лит-ра, 1983.
3. Барциц И.Н. Международное право и правовая система России // Журнал российского права. - 2001. - № 2. - С. 27.
4. Бирюков П.Н. Нормы международного уголовно-процессуального права в правовой системе Российской Федерации. - Воронеж, 2000.
5. Вельяминов Г.М. Правовой статус субъектов Российской Федерации и проблемы признания // Московский журнал международного права. - 1995. - № 2. - С. 8.
6. Гаврилов В.В. Теории трансформации и имплементации норм международного права в отечественной правовой доктрине // Московский журнал международного права. - 2001. - № 2. - С. 39.
7. Даниленко Г.М. Применение международного права во внутренней правовой системе России: практика Конституционного Суда // Государство и право. - 1995. - № 11. – С. 27-28.
8. Игнатенко Г.В. Международно-правовой статус субъектов Российской Федерации // Российский юридический журнал. - 1995. - № 1. - С. 6.
9. Курдюков Г.И. Государства в системе международно-правового регулирования. - Казань, 1979.
10. Курс международного права. В 7 т. Т. 1. Понятие, предмет и система международного права. - М.: Юрид. лит-ра, 1989.
11. Лукашук И.И. Международно-правовое регулирование международных отношений. - М.: Юрид. лит-ра, 1975. -
12. Марочкин С.Ю. Действие норм международного права в правовой системе Российской Федерации. - Тюмень, 1998.
13. Международное право: Учебник для вузов. 2-е изд., изм. и доп. / Отв. ред. Г.В. Игнатенко и О.И. Тиунов. - М.: Статус, 2002.
14. Международное право / Отв. ред. Ю.М. Колосов, В.И. Кузнецов. - М.: Норма, 1999.
15. Оппенгейм Л. Международное право. Т.1, полутом 1. Пер. с 6-го англ. изд. / Под ред. и с пред. С. Б. Крылова. -М.: Юрид. лит-ра, 1948.
16. Пустогаров В.В. Международная деятельность субъектов федерации // Московский журнал международного права. - 1992. - № 2. С. 12 – 15.
17. Рыбаков Ю., Скотников Л., Змеевский А. Примат права в политике // Международная жизнь. - 1989. - № 4. - С. 62.
18. Теория государства и права: Учебник для вузов / Под ред. В.М. Корельского и В.Д. Перевалова. 2-е изд., изм. и доп. - М.: Норма, 2002.
19. Теория государства и права. Учебник / Под ред. М.Н. Марченко. 3-е изд., расширенное и доп. - М.: Экзамен, 2001.
20. Тихомиров Ю.А. Международное и внутреннее право: динамика соотношения // Правоведение. - 1995. - № 3. - С. 25.
21. Тюрина Н.Е. К вопросу об эволюции идеи мирового порядка // Российский ежегодник международного права. - СПб.: Наука, 2001.
22. Явич Л.С. Общая теория права. - Л., 1976.
|
