СКАЧАТЬ РАБОТУ БЕСПЛАТНО -
Степень научной разработанности темы. Во все времена лучшие умы человечества видели духовную сторону мира, верили в Бога и бессмертие человеческой души. Начиная со священных книг Египта и Тибета, посвященных участи человека в загробном мире, и трудов Платона и Аристотеля, философы, ученые и богословы не оставляли без внимания феномен смерть и умирания как итог человеческого существования в этом мире. Платон учил, что душа человеческая бессмертна, все ее надежды и стремления перенесены в другой мир. Истинный мудрец желает смерти, как начала новой жизни, а полнота жизни может быть реализована лишь в вечности, лишь за пределами времени. Пифагорейская школа и учение стоиков уделяли особое место кончине человека.
Вся средневековая философия находилась под влиянием учения святых отцов Церкви и была эсхатологична по своей природе. Отношение к смерти в средние века, нам известно не только по книгам Священного Писания и учению святых отцов, таких как Блаженный Августин, Фома Аквинский и др., но и через церковную иконографию, которая менялась в течение веков. Французский историк, один из основателей школы Анналов, Филипп Арьес в своей книги «Человек перед лицом смерти» дает подробный и развернутый анализ восприятия феномена «смерти» в разные эпохи человеческого существования, в том числе в эпоху Средневековья.
Философия эпохи Возрождения, сочетавшая в себе теологические учения средневековья и античную философию, давала свои ответы по поводу назначения человека в этом мире. Николай Кузанский и Мейстер Экхард, Томас Мор, Джордано Бруно и Кампанелла внесли свой вклад в изучение данной проблематики. Эмпиризм Френсиса Бекона и Джона Локка, рационализм Р. Декарта и Лейбница и философия Просвещения оказали влияние на изменения восприятия феномена «смерти» как отдельного индивида, так и общества в целом.
Проблема жизни и смерти была, по существу, центральной в творчестве русских религиозных философов XIX-ХХ веков: Н. Бердяева, П. Флоренского, В. Соловьева, Н. Федорова, В. Розанова. Данная проблема является главной в трудах отцов Церкви последних столетий: святитель Игнатий Брянчанинов, иеромонах Серафим Роуз, Митрополит Антоний Сурожский.
Философская метафизика ХX века, так полагающаяся на разум и науку, пыталась все объяснить и доказать, а что не было доказуемо – отрицать. Отрицание в метафизике вызывает поиск духовных начал и, может быть, поэтому, в цивилизованной Европе и России со второй половины XX века, так стала востребована восточная философия и культура, а также различные эзотерические учения, выступившие как альтернатива прогрессу и технологиям. Труды Е.П.Блаватской, К.Кастанеды, последователи Н.Рериха и Агни Йоги, а также Далай-лама внесли свой вклад в осмысление проблемы жизни и смерти.
В связи с этим в дипломном исследовании значительное место занимают работы таких западных исследователей, как Ф.Ариес, У.Бернар, Р.Джан, У.Джемс, Б.Данн, Селия Грин, д-р Т. О’Лири, У.Д.Мигноло, К.Озис, Э. Харалдсон и другие, во многом изучающие проблему восприятия человеком смерти. Наряду с их трудами осмыслением временности земной жизни относительно вечности, посвящены работы современных русских философов, таких как И.В.Вишев, А.В.Демичев, П.С.Гуревич, Н.Н.Козлова, К.Г.Коротков, А.П.Лаврин, О.С.Суворова, В.М.Розин, М.С.Уваров, Е.Н.Шульга, Л.В.Фесенкова, В.А. Фриауф и др.
Теоретическая и практическая значимость работы заключается в том, что, осуществленные в ней исследования, обладают теоретической ценностью для исследования проблематики человека, общества, природы в сферах философии, теории культуры, других науках, так или иначе ставящих и решающих проблемы сущности человека.
Настоящая работа открывает возможность по-новому задавать вечные вопросы и, соответственно, предлагает новые варианты осмысления фундаментальных оснований человеческого бытия; представляет ценность в качестве комплексного исследования наиважнейшей для человека проблемы: проблемы жизни и смерти. Имеют большое значение выводы, сделанные относительно места и роли представлений о смерти в становлении личности и формировании самосознания человека и всей культуры.
Материалы дипломной работы, содержащиеся в ней положения и выводы, могут быть использованы в педагогической практике, в частности, в преподавании соответствующих тем курсов фундаментальной философии, философской антропологии, социальной философии, теории культуры, истории философии.
Структура дипломного исследования определена её целью и задачами, логикой проводимого исследования. Дипломная работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и приложений.
ГЛАВА 1. РАЗВИТИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ И СМЕРТИ
1.1. Тема смерти в духовном опыте человечества
На протяжении всей своей истории человечество ставило перед собой вопрос о смысле жизни, о возможности достичь бессмертия. Чем вызван столь неподдельный интерес к этой проблеме? Человек, превратившись из животного много тысяч лет назад в то существо, которое нам всем теперь знакомо, приобрел в дар от природы удивительную особенность: способность мыслить. Мыслить, конечно же, не только в плане удовлетворения примитивных животных потребностей и инстинктов, но мыслить абстрактно, на всю мощь использовать свой выдающийся интеллект. Безусловно, границы миропонимания при этом были значительно расширены. Человек стал обращать внимание на себя, на себе подобных, на окружающий мир. В его сознании стало тесниться множество вопросов, возникших по мере постижения сути вещей.
Росли города, государства, совершенствовался быт, развивалась наука и ремесла... Человек становился человеком. Но что остается неизменным в нем по сей день? Только его природная животная форма. Эта оболочка, букет тех инстинктов, которые обусловили выживание человеческого общества по настоящее время, особенности физиологического строения, все то, что неразрывно связывает нас с природным миром. Оставаясь животным по форме, это существо стало человеком по сути. И теперь уже, подключив мышление к познанию себя и окружающего мира, абстрагировавшись от своей телесной оболочки, раскрепощенное человеческое сознание, прежде всего, натолкнулось на следующие вопросы: "Кто или что "Я"?" Найдя подходящий для себя ответ на этот вопрос, сразу возникает следующий: "А зачем Я здесь?" И на этот вопрос каждый ищет приемлемый для себя ответ.
По мере своего совершенствования человек находит разгадку этих вопросов в творчестве, духовном и материальном созидании, реализует свои планы и мечты, но изнурительный труд сказывается на его здоровье, силы покидают человека и наконец встает перед ним последний вопрос: Неужели все это может кануть в лету? Неужели один миг способен перечеркнуть все предшествующие годы? Что это за миг? И больше ничего? Пустота? А в чем же предел моей работы, моего творчества? И никто не находит для себя другого ответа кроме как в понятии "смерть".
Природа наградила человека способностью глубоко мыслить, но не отняла у него отягощающую все его существо конструкцию, называемую телом. Эта конструкция, переполненная пороками, страданием, вожделениями, страстями, усугубленная физическим или интеллектуальным недугом не позволяет раскрепостить полет мысли, заставляет много сил и энергии тратить на поддержание собственной работоспособности. А в конечном итоге - неотвратимость конца. Ведь действительно, весь путь познания и деятельности человека в конечном итоге упирается в неотвратимость смерти. И стоит ли жить, бороться, преодолевать трудности, стремиться к своей цели, не зная, достигнешь ли ты ее или нет? Смерть дышит в затылок каждому. Философы прошлого и современности искали и продолжают искать ответы на вопросы о смысле жизни и преодоления смерти.
Русская философия всегда была обращена к конкретному человеку, особенно в своей персоналистической традиции (Бердяев, Франк, Шестов). Поэтому проблема смерти была существенным предметом её внимания. Русскими философами было основательно проанализировано развитие представлений о смерти в истории культуры, роль этих представлений в ней. Бердяев и Франк показали, что вера в бессмертие души тесно связана с осознанием того, что такое человек . В дохристианскую эпоху бессмертием обладали только боги, фараоны, так как они были божественного происхождения, то есть бессмертным был только сверхчеловеческий, божественный элемент в человеке. Осознание двойственной природы человека как состоящего из души и тела, приводит к представлению, что смертно лишь тело человека, а его душа не умирает со смертью тела, а снова оживает в другом теле. Но это блуждание души от одной телесной оболочки к другой воспринималось как наказание за неправедную предыдущую жизнь. Душа должна освободиться от страданий, связанных с пребыванием в теле, и вознаграждением является вечная бестелесная жизнь души. Человеческая жизнь дается душе для очищения и подготовки к вечной жизни; если этого не произойдет, возможна «повторная смерть» в загробном мире, что влечет за собой начало новой земной жизни. Немаловажным является и правильное соблюдение обряда погребения: ведь если не знаешь правильных магических обрядов, становишься «снова и снова пищей бога смерти» («Брахманы»).
Степень очищения души в земной жизни определялась совершением добрых и злых поступков в течение жизни, предыдущая жизнь определяет карму последующей жизни. Но при таком понимании, как заметил В. Франкл, происходит деперсонализация человеческой души на сумму добрых и злых дел, то есть подлинно бессмертным в человеке являются только его дела .
Для позднего древнегреческого (западного) сознания душа человека бессмертна. Согласно Платону, источник бессмертия души — сверхчувственное интеллектуальное созерцание, а в очеловечивание в телесную оболочку связано с ослаблением интеллектуального созерцания на небесах, у души отпадают крылья («Федр» Платона) . Дуалистическое понимание природы человека, разграничение души и тела приводит к тому, что человек не является единым целым, и любая душа может воплотиться в любом теле. Уже Аристотель резко выступал против такого понимания человека. Он утверждал, что человек — единое живое, что душа энтелехия тела .
Подлинной революцией в осознании природы человека явилось христианство, которое, по словам Бердяева, распространило бессмертие на человеческий элемент в человеке, которое спасает человека для вечной жизни как целостное существо, как существо духовно-душевно-телесное, ведь человек создан «по образу и подобию Божию». Для христианства смерть — следствие грехопадения, она противна естеству, так как «Бог смерти не сотворил». Воскресение Христа — попрание смерти. Верующий во Христа человек воскреснет в своем человеческом естестве. Вопрос о смерти и есть вопрос о человеческом теле. Христианство же учит не только о загробном бессмертии души, но и о воскресении тела. После грехопадения тело человека стало тленно, так как, изгнанный из Рая, он теперь пребывает во времени, воскресение же произойдет для вечной жизни человека .
«Сила смерти и подлинность смерти в том, что умерший уже не имеет возможности вернуться к жизни… Если же он после смерти оживет, и при этом лучшею жизнью, то это уже не смерть, но успение» (Златоуст) . Поэтому христианский обряд захоронения тела в землю священен; ужас смерти скрашивается пониманием «благодетельности» смерти, так как смерть являет собой, согласно священнику Г. Флоровскому, оброк греха и врачевание одновременно. Вера во Христа дает возможность человеку в течение жизни во времени освободиться от греха путем покаяния, ведь грех раскаянный оставляется «во едином часе», человек освобождается от него в вечной жизни. Отсюда и само время более ценно, так как в каждый момент времени совершается человеком творческая и необратимая судьба: ведь другой жизни не будет дано для исправления ошибок, совершенных в предыдущей жизни. В каждый момент времени человек борется за то, чтобы его тело стало духовным, ведь восстанет в нетлении духовное тело человека, воскрешение есть вместе и преображение, не только возврат или восстановление, но и возвышение.
Русские философы начала XX века, теоретики «нового религиозного сознания» исходили из того, что на данном этапе развития человечества мы приближаемся к последнему пределу единой судьбы всего тварного мира, к католическому исполнению времен, поэтому человек должен осознать, что в каждый момент своей жизни он либо совершает, либо не совершает прорыв из времени в вечность. Только любовь и творчество дают возможность выхода за пределы времени, осуществления сверхвременного во времени. Особенно же для победы над смертью ценно Соборное благодатное единство Любви .
Человек не может жить вечно. Смерть есть необходимое биологическое условие сменяемости индивидов, без которой человеческий род превратится в огромный, инертный монолит. Но как бы не объясняли рациональную необходимость смерти, она все равно остается самым трагическим событием в жизни человека. И посему проблема смерти и бессмертия волнует человека во все времена.
В древности ею занимались такие философы, как Сократ, Платон, Аристотель, Сенека, Эпикур и др. Не могли обойти своим вниманием феномен смерти и религиозные мыслители. И это понятно. Если жизнь человека поддается определенному изучению, предсказанию, живой человек может каким-то образом влиять на мир, то смерть прекращает все эти отношения. Смерть переводит человека за тот порог, за который не может заглянуть ни один из живущих. Следовательно, смерть не может быть истолкована сама из себя. Смерть может рассматриваться только или в своем отношении к жизни, или по аналогии с ней. Последняя (аналогия) чаще всего является сферой деятельности религии (жизнь после смерти). Первая же — очевидно, в силу своей сложности, и даже, в какой-то степени, диалектичности — стала предметом исследования философии. Однако между двумя данными тенденциями нет четко обозначенной грани — представления о смерти всегда влияют на реальную жизнь человека, независимо от того, верит он в загробную жизнь или считает, что «там» ничего нет. И посему «религиозная» и «философская» концепции смерти (условно обозначим их так) часто пересекаются. Однако рассмотрим концепции последовательно.
Разумеется, пытаться вкратце изложить христианскую концепцию смерти, было бы слишком самонадеянно. Разумнее ограничиться учением о смерти в раннем христианстве, взяв в качестве источника «Новый Завет», тем более что основные принципы трактовки смерти заложены именно там.
Исторические условия формирования новозаветной традиции и ее идейные источники достаточно известны. Стоит лишь выделить некоторые черты этой эпохи, которые в определенной мере показывают сходство (если здесь вообще можно применить такое слово) двух периодов — начала нашей эры (время возникновения христианства) и первой трети XX века (время возникновения внятных философских концепций смерти).
Серьезные изменения на рубеже нашей эры произошли в положении человеческой личности. В античных полисах главной фигурой являлся гражданин, интересы которого полностью совпадали с интересами города-государства. Социальное положение было определено со дня рождения. Этот человек не осознает себя самостоятельным индивидом. Но времена меняются — традиционные связи слабеют, исчезают сословные перегородки. У человека возникает возможность самому определять себя. Однако эта возможность пока скорее желательна, нежели реальна. Государство в том виде, в котором оно существует, не может обеспечить реальной свободы. «Возможности его были весьма ограничены, а между тем граждане предъявляли к нему все более высокие требования. Бедные настаивали на расширении системы общественного вспомоществования, а богатые — на защите своей собственности и жизни от посягательств со стороны этой бедноты, на наведении в стране твердого порядка. Не будучи в состоянии удовлетворить эти требования, а, следовательно, и обеспечить единство и согласие граждан, полисное государство утрачивало исторический смысл. Более того, оно становилось помехой на пути дальнейшего экономического и политического развития все более и более выходившего за рамки города-государства» . В таких условиях индивид обращает взгляд на себя, рассматривая себя отделенным от государства, законов, других людей. Перед ним встают вопросы своей жизни, своей смерти, своего бессмертия. Ответа на эти вопросы ищет человек, уже не имеющий возможности рассчитывать на поддержку государства (ибо оно в кризисном состоянии), но и не свободный от государства (ибо оно еще живо и имеет возможности вмешиваться в жизнь граждан).
Смерть, по представлениям христианина, в принципе не существует, есть лишь переход в новое качественное состояние. Интересно заметить, что такой переход не был характерен для религий, непосредственно предшествовавших христианству. Например, древнеизраильское религиозное учение утверждает, что все, что может получить человек в качестве поощрения или наказания, он получает в этой, земной жизни, «там» же ничего нет .
С точки зрения же древних египтян, загробная жизнь хоть и есть, но является просто продолжением земного существования, никаких принципиальных качественных изменений для человека не происходит .
Иное дело в христианстве. Переход в новое качественное состояние играет здесь решающую роль. «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе» (1 Кор. 15, 51–52) .
Только после смерти человек обретает свою истинную жизнь. Смерть есть рождение. Соотнеся себя со своим будущим бытием, человек должен понять свое бытие настоящее и соответствующим образом это настоящее строить. Что же более всего необходимо для настоящего? Ответ дается недвусмысленный: «…возлюби Господа Бога своего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь, вторая же подобна ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф. 22, 37–40) .
Таким образом, в настоящем необходимо «принять в себя», «возлюбить» Бога как свое будущее, уже сейчас строить жизнь в соответствии с его «пожеланиями».
Смерть для человека — в будущем. Но будущее это может в любой момент стать настоящим (день и час наступления Страшного Суда не известен никому, кроме Бога). Авторы Нового Завета не устают напоминать читателю, что каждое мгновение жизни может стать последним и, следовательно, к встрече с Богом нужно быть готовым постоянно.
Ожидание это должно выразиться в реальных действиях — если человек не будет постоянно напоминать себе о Боге, тот может оказаться позабытым. Итак, «…покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 3, 2).
Только непрерывное покаяние, пребывание в ожидании напоминают человеку, что над ним стоит нечто всеведущее и всесильное.
Кроме того, серьезное препятствие к принятию человеком Бога составляют мирские, житейские заботы. От них необходимо избавиться. «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6, 19–21).
Таким образом, если человек выполняет данные требования, он получает в будущем определенную надежду. Надежду на то, что всесильный и всезнающий Бог примет его в свое бесконечное бытие.
Необходимо отметить, что надежда эта, с точки зрения христианства, единственна. Единственен, одинок и сам человек по отношению к Богу: спасение — личное дело каждого.
Какая же, с точки зрения авторов Нового Завета, получается картина человеческого бытия и его отношения к небытию? П.П. Гайденко замечает: «Абсурд смерти возникает не от бессмысленности бытия, а от трансцендентности и сокрытости его смысла от человека» .
Таким образом, небытия нет. Есть небытие земного, «телесного» существования. Смерть есть способ перехода к такому небытию.
Смерть является единственной перспективой человека на земле (четкого определения земного воздаяния за праведность в Новом Завете нет). Смерть постоянно ожидается. Смерть для каждого своя, в смерти замениться некем. Но смерть есть единственная надежда, только в ней — стимул к жизни.
1.2. Философская трактовка смерти
Рассмотрев решение проблемы смерти в Новом Завете, выясним, что думает по этому поводу философия. Весь спектр философских трактовок смерти просмотреть невозможно. Ни одна философская школа не могла обойтись без смерти как таковой. Более того, смерть была фундаментальным измерением бытия человека в работах таких известных континентальных философов как М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, А. Камю, М. Унамуно, К. Ясперс.
Философы, которые обращались к теме смерти, нередко пишут о том, что в разных культурах эта тема переживалась по-разному. Как правило, сопоставляются обычно философские высказывания. "Ведь какое-то чувство умирания должно быть у человека, пишет, например, Цицерон. - Всё это мы должны обдумать в молодости, чтобы могли презирать смерть; без такого размышления быть спокоен душой не может быть никто; ведь умереть нам. Как известно, придётся - быть может, даже сегодня" .
Наряду с классическими исследованиями темы смерти, принадлежащими истории философской мысли (Платон, Августин, Кьеркегор, Шопенгауэр, Ницше, Шпенглер, Фрейд, Хайдеггер, Бумаков, Карсавин и др.) высокий статус приобретают современные поиски, в которых проблема смерти, Апокалипсиса, анализируется в контексте современной социокультурной ситуации. Именно к такого рода трудам относятся работы зарубежных теоретиков: Ф. Арьеса, Ж. Бодрийяра, М. Вовелля, М. Фуко и др.; отечественных философов: П.С. Гуревича, В.А. Подорога, М.К. Мамардашвили и др.
Одно из самых интересных и фундаментальных развитей тема смерти получает в экзистенциализме Мартина Хайдеггера, который рассматривает человеческое существование как "бытие к смерти". Хайдеггер, как это следует из введения в «Бытие и время», ставит перед собой задачу создания «новой онтологии». Что же в ней нового? Любой мыслитель, выдвигающий свою оригинальную концепцию мира, считал, что она принципиально отличается от всех предшествующих. То, что исследуемая концепция рассматривает основные принципы своей системы как первые и основополагающие, как не имеющие предпосылок и оригинальные, не ново. Достаточно вспомнить, например, Канта, Фихте или учителя Хайдеггера — Гуссерля. Не оказывается новой также и идея выведения мира из субъекта — этот путь давно открыт субъективизмом.
Новой, и до Хайдеггера никогда в разработанном виде не выдвигаемой, была, очевидно, идея положения в основу философствования человека живущего, действующего, переживающего. Это и отличает учение Хайдеггера от «классического» субъективизма, для которого субъект есть субъект прежде всего познающий, творящий из себя мир, а уже потом живущий.
Конечно, нельзя сказать, что идея, выдвинутая Хайдеггером, абсолютно беспредпосылочна, не имеет никаких аналогий с другими учениями. Тема «действующего» человека разрабатывалась «философией жизни», но действующий человек не стал здесь «гносеологическим» субъектом в хайдеггеровском понимании, т.е. субъектом себя познающим. Чтобы разработать способ познания человеком самого себя, Хайдеггер использует понятийный аппарат, созданный феноменологией. Наиболее значительным здесь для него является понятие горизонта. «В самом широком смысле горизонт символизирует перцептуальную грань любого воспринимаемого предмета, изменяющуюся в зависимости от подвижности сознательных интенций. Сознание, направленное на предмет, имеет дело не только с его сиюминутной актуальностью, но и с полнотой потенциальных свойств, представляющих собою не пустые возможности, а целый пленум содержательных симптомов и предзнаменований» .
Итак, все, что дано человеку, дано в «как» его горизонта, то есть воспринимается определенным, от горизонта зависящим образом. Познавая любое явление, человек всегда подходит к нему, имея определенные предпосылки, определенный набор информации. И этот набор с необходимостью влияет на способ получения нового знания, каким-то образом преобразует, систематизирует новый материал. Но и сам предыдущий набор знаний изменяется под влиянием нового. Таков, в общем виде, способ получения нового знания .
Определенного понятия горизонта Хайдеггер не дает, но, опираясь на текст «Бытия и времени», можно установить, что горизонт — это основа восприятия живущим человеком своего бытия в целом и отдельных его моментов, причем все, в конечном счете, воспринимается особым «настроением». Такие соображения также не лишены определенной доли истины, — современная информационная теория эмоций доказывает, что любая информация определенным образом изменяет эмоциональное состояние человека, а эмоции, в свою очередь, влияют на направленность поиска информации .
Создавая свою оригинальную теорию смерти, Хайдеггер менее всего помышляет о том, чтобы оказать услугу религиозному скептицизму (хотя моменты критики религии присутствуют); основная «задача» смерти как экзистенциала — раскрыть существованию его собственное бытие в собственных возможностях. В онтологическом смысле задача смерти — создать бытие таким, каким оно должно быть.
В «Бытии и времени» автор нигде открыто не полемизирует с теологией; однако анализ данного трактата показывает, что мысли, развиваемые в параграфах, посвященных категории смерти, имеют критическую направленность по отношению к религиозной трактовке смерти. Хайдеггер пытается показать, на основе каких реальных структур жизни возникает то или иное религиозное представление.
В целом, интерпретируя смерть, Хайдеггер выступает с агностических позиций, отрицая всякую возможность познания загробной жизни; мало того, все религиозные представления о бытии после смерти он определяет как момент неразвитости онтологических понятий о смерти. Объяснение появления онтических представлений о загробной жизни возможно только на основе онтологического понятия смерти; все остальные концепции (очевидно, имеются в виду теологические) — ничем не обоснованные спекуляции. Смерть не есть переход человека в какое-либо новое качество, считает Хайдеггер, и «начинается» она не в момент физического умирания. Напротив, смерть «начинается» с рождением человека и сопровождает его всю жизнь. «Смерть есть феномен жизни» . То есть смерть определяет жизнь. Смерть становится собственнейшей возможностью существования, «неизбежной и непередаваемой». Свою смерть никому не передать и никто в смерти не заменит.
Таким образом, смерть вырывает из повседневности, в которой все усреднено, взаимозаменяемо, несамостоятельно. Интересно посмотреть, как Хайдеггер трактует в этой связи так называемое «утешение». Хотя автор нигде не говорит, что имеет в виду утешение религиозное, из текста это понятно. Итак, повседневность, пытаясь снять беспокойство, внушает, что смерти можно избежать и вновь вернуться к озабоченному бытию. Таким образом, озабоченное бытие, повседневность настолько близки существованию, что оно использует любые способы, чтобы доказать самому себе свою собственную бесконечность. Проще говоря, люди, не желая умирать (что вполне понятно), совместно трудятся над составлением различных доказательств бессмертия, а, получив таковые — не спешат их критически анализировать.
Однако, несмотря на все усилия удержать существование, смерть оказывается сильнее. Как уже было упомянуто, смерть вырывает существование из повседневности. И происходит это потому, что она требует человека как отдельного. Смерть может стать единственно собственной возможностью бытия, только «победив» остальные возможности, прежде всего — возможность бытия-в-мире . В предстоянии своей смерти человек всегда один. Бытие-в-мире не возьмет на себя этой его возможности и оставляет человека «наедине» с самим собой.
Самым актуальным из того, о чем знает существование, является, естественно, его смерть. Человек как бы все время умирает. Однако, как это ни странно звучит в контексте всего сказанного, человек совсем не должен переживать постоянного психологического страха перед смертью. Хайдеггер показывает, что страху смерти, как психическому состоянию, человек может быть подвержен меньше всего. Страх истолковывается как онтологическая категория. Страх выражает пребывание существования в своей конечности. Именно экзистенциальный страх является горизонтом для страха эмоционального .
Таким образом, страх смерти есть составляющая человеческого бытия. Смерть же, как было отмечено, являясь финалом всех проектов, ставит человека перед собственной возможностью. А это значит, что бытие человека от его рождения до смерти определяется небытием, ничто. Причем ничто это имеет онтологический (в экзистенциальном понимании) смысл, то есть оно актуально, оно есть для существования.
Какие же основные выводы можно сделать из сказанного? Очевидно, стало ясно следующее:
1. Смерть, в силу своей непередаваемости (смерть — единственное в жизни, чего никому не отдать) оставляет человека наедине с самим собой, своими возможностями.
2. Повседневность, публичность фантазирует на тему бессмертия (из-за огромного и вполне объяснимого желания человека избежать смерти).
3. Небытие человека присутствует в его бытии (в силу субъективного определения расстояния).
В философской литературе советского периода сложилось, по крайней мере, три подхода к проблеме смерти. Они наглядно отражают духовно-культурную ситуацию эпохи, ее философские возможности и ограниченности.
Первый («классический») свое отношение к смерти выражал не позитивно (размышляя над конечностью человеческого существования), а негативно (через радикальное отрицание бессмертия). «Личное бессмертие – одна из реакционных социальных иллюзий. Стремление к нему, т.е. к неограниченному продлению персонального существования индивида, абсолютно неосуществимо и порочно в своей основе» .
В рамках этого мировоззрения бессмертие индивида – вредная и опасная утопия, которой может противостоять лишь безальтернативная идея «социального бессмертия», приобретшая статус вероучительного принципа . Это позиция сциентического скепсиса: наука не может и не должна заниматься вопросами человеческого бессмертия; в сферу ее исследований могут входить проблемы геронтологии и ювенологии, но не иммортологии. Эта установка находит значительное подкрепление в реаниматологическом скепсисе материалистической науки: «Марксистская философия давно решила вопрос о смерти как о закономерном и естественном завершении жизни. Марксистская философия решила и вопрос о бессмертии: после смерти человек остается жить в результатах его творчества, в сотворенных им делах. Люди, отдавшие себя человечеству, не умирают. Другого бессмертия наука и материалистическая философия не знают» .
Второй подход к смерти, сложившийся в советский период, можно назвать сциентическим оптимизмом. Он основывается на секулярном прочтении федоровских идей воскрешения. Здесь вера в науку огромна, с ней связывается реализация фундаментальных гуманистических проектов. Этот подход отмечается сравнительно большей философичностью, но только в плане постановки вопросов. Один из наиболее активных сторонников данного воззрения совершенно справедливо выражает сомнения и негодования: «почему же люди, достигшие столь грандиозных успехов в социальном и научно-техническом развитии, сделавших первый шаг в космическое пространство, по-прежнему остаются бессильными перед старостью и фатальностью смерти?» . Но по мере продвижения к ответам, философский пафос исчезает, уступая место сциентической утопии достижения личного бессмертия через «предупреждение заключительной стадии онтогенеза». Мировоззренческой квинтэссенцией данного подхода являются слова: «Нельзя считать идею бессмертия прерогативой религии. И именно наука способна и должна сказать здесь свое решающее слово» . Научно-техническое устранение смерти любой ценой – основная идея этого проекта. Философские вопросы о смысле жизни и смысле смерти здесь вообще не ставятся, так как очевидно, что если конечная жизнь принципиальна бессмысленна и абсурдна, то бессмертие ничего не даст духовно ценного этой жизни.
Третий подход, проявившийся в духовной атмосфере советской эпохи, отмечается именно своей философичностью. Глубочайшая бытийная рефлексия над обретением предельных смысловых основ жизни, подлинного Я открывается в работах Г.С. Батищева. Особое значение приобретает тема духовной смерти как эгоистической самопотери личности. «Никому себя не адресуя, человек отсутствует также и внутри самого себя. И все больше умерщвляет себя душевно и духовно – при физической видимости жизни» . Большое метафизическое напряжение при постановке смысложизненных проблем имеет место в работах Н.Н. Трубникова. Уже в эссе «Притча о Белом Ките» обозначена вся философская фундаментальность темы смерти: «Он (Мелвилл) преподает нам трудную науку умирать, без которой нет, не может быть науки жить, ибо то и другое – умирать и жить – в конечном счете, в самой простой, первой и глубочайшей основе есть одно и то же» .
Интересные размышления о диалектике бытия и небытия, стимулирующих поиск «причин небытия», можно найти у А.Н. Чанышева в «Трактате о небытии». Самоочевидность многих положений трактата (напр.: «Мы ходим по тонкому льду над океаном небытия. Жизнь не может долго удержаться на вершине бытия. Отсюда сон и смерть») и их парадоксальность («Небытии повсюду и всегда: в дыхании, в пении соловья, в лепете ребенка … Оно – сама жизнь!» ) в 1962 г. могла вполне восприниматься как смелый философский поступок. Философ поставил под сомнение продуктивность западноевропейского постижения смерти, ибо оно игнорирует небытийную потенцию сущего: «Философия нового времени не смогла воздать должного категории небытие» . В целом трактат обладает сильной вопрошающей потенцией, о чем свидетельствуют его последние слова: «Человек приходит из небытия и уходит в небытие, так ничего и не поняв».
Среди последних исследований можно отметить содержательные и интересные работы С.С. Неретиной, В.А. Кутырева, П.В. Калитина, Л.Е.Балашова, В.М.Розина, В. Подороги, Б.В.Маркова, М.С. Уварова, В.Захарова, Т.В. Мордовцевой и др .
Эти работы единит идея значимости смерти, ее неустранимость из горизонта человеческой рефлексии. Хотя авторы представляют совершенно различные версии понимания феномена смерти.
Например, В. Подорога формулирует принципы новой, «телесно ориентированной» антропологии, в которой тема смерти переплетается с темой тела. Создается своеобразный вокабуляр «феноменологии тела» («стратография тела», «анатомический дискурс», «телесная схема», «кожа предмета», «семиозис тела», «телесные каноны», «шизотело» и т.д.).
Интересную попытку декомпозиции внешних смыслов языка с целью дешифровки потаенной семантики смерти предпринял П. Калитин в книге «Мертвый завет». Здесь слова распадаются на стихийные до-логические элементы, и открывается тем самым возможность через покаянный опыт автора (через его «смерть») совершить новую «сборку» языка, которая будет соответствовать уже новой, просветленной и преображенной личности.
Особо следует сказать о вкладе А.В. Демичева в разрабатываемую проблематику. Он обосновал статус философской танатологии «как мировоззренческого и ориентирующего знания». Демичев отметил формирующуюся тенденцию энциклопедичного и нефилософского подхода к смерти. Поэтому «возникает потребность в длинном разговоре в более или менее единой дисциплинарно языковом пространстве» .
Во второй половине XX века на стыке различных междисциплинарных исследований появляется наука танатология. Можно утверждать, что современная западная танатология является фундаментальной парадигмой, в которой свершается жизнь и смерть человека. Без преувеличения, танатология – религия XXI века.
Аналогичные структуры начинают появляться и в России. В августе 2001 года в Москве основан Институт Танатотерапии. В его программных документах сказано: «В основе базового стремления к жизни лежит контакт с процессами смерти и умирания, который мы определяем как инстинкт жизни. И этот же контакт лежит в основе естественного, "правильного" умирания в фазе смерти. В силу разных причин он утрачен в наше время, а результатом этой утраты являются нарушения и базового стремления к жизни, и естественного умирания. Поэтому основной целью Института Танатотерапии является оказание помощи всем нуждающимся в налаживании и установлении нормальных отношений с процессами умирания и смерти. Эта помощь осуществляется в проектах Института, разработки которых ведутся в границах концепции Танатотерапии и соприкасающихся с ней областей знаний» .
Из всего сказанного можно сделать следующие выводы.
Вся наша пост христианская история есть история преодоления человеческих пределов. Сама мысль о возможной смерти унижала свободного, сильного, самодостаточного человека начала прошлого века так же, как бесконечно раздражает свободного, сильного безграничного потребителя нового тысячелетия.
Философы, которые обращались к теме смерти, отмечали, что в разных культурах эта тема переживалась по-разному. Особо следует выделить осмысление смерти в философии Хайдеггера:
1. В основу философствования Хайдеггер кладет бытие живущего человека.
2. Философскими категориями становятся чувства, переживания, желания человека.
3. Последние становятся горизонтом восприятия бытия, эмоции играют определенную гносеологическую роль.
Марксистская философия вопрос о бессмертии так: после смерти человек остается жить в результатах его творчества, в сотворенных им делах.
Философские вопросы о смысле жизни и смысле смерти во втором подходе к этому вопросу советского периода вообще не ставятся, так как очевидно, что если конечная жизнь принципиальна бессмысленна и абсурдна, то бессмертие ничего не даст духовно ценного этой жизни.
В третьем подходе особое значение приобретает тема духовной смерти как эгоистической само потери личности.
Теперь, осмысляя постсоветский опыт смерти беспредельного могущества человека, мы получаем возможность увидеть совершенно по-иному свой новый образ, образ, не лишенный итога, конца, завершения в действительности, независимого от того, сознает человек это или нет.
Вместе с тем здесь раскрыт также и «позитивный» аспект смерти. В силу своей конечности человек обнаруживает в себе трансцендентную способность соотноситься с высшим началом Бытия, с Абсолютом. Человек существо антропологически расколотое, и его смертная часть всегда будет искать бытийного восполнения. Совокупный опыт духовной культуры совершенно ясно свидетельствует об одном – смерть не норма и никакие ссылки на «законы природы» не смогут удовлетворить трагические вопрошания страждущего сердца. Именно это качество и делает его бытие подлинно человеческим, раскрывая его трагический характер. Игнорирование этого факта приводит к духовно-нравственной и физической деградации личности и социума. Танатофобия порождает некрофилию; русская метафизика смерти способствует преодолению страха смерти как «основного инстинкта» и расширяет горизонт духовного бытия человека.
ГЛАВА 2. ПОСТИЖЕНИЕ СМЫСЛА ЖИЗНИ ЧЕРЕЗ СМЕРТЬ
2.1. Проблема смысла жизни в философской мысли
Смысл смерти зависит прежде всего от того, как мы воспринимаем жизнь до смерти. Если мы воспринимаем жизнь просто как биомедицинскую категорию: «все мы там будем», «человек — это песчинка», иными словами, если отношение к своей жизни не носит индивидуальной печати авторства, то человек воспринимает смерть как нечто абсолютно фатальное и старается в максимальной степени уйти от мыслей о ней. «Возможно, наиболее распространенной формой неудачного противостояния небытию в наши дни является конформизм. При конформизме индивид позволяет включить себя в море коллективных реакций и установок, … чему также сопутствуют потеря самоосознания, потенциала и того, что характеризует этого человека как уникальное существо. Индивид на время избегает страха, связанного с небытием, но ценой потери собственных сил и смысла существования» . Понимание не помогает, а мешает чувствовать себя сравнительно комфортно.
Но человек отличается от всех прочих живых существ тем, что у него есть выбор: подчиняться природным или замещающим их социальным процессам либо идти своим одиноким путем нахождения собственной идентичности, построения своего индивидуального отношения к жизни и смерти — путем развития индивидуальности . Осознание масштаба человека — песчинки в безграничном космосе, — казалось бы, должно неизбежно приводить к унынию, фатализму, но достоинство человека проявляется в том, чтобы находить самые разные способы преодоления. Смысл жизни человека заключается в нахождении способов преодоления этого положения через то, что Виктор Франкл называл «упрямством духа» .
Перед человеком открываются две альтернативы, которые можно обозначить как жизнь на стороне жизни и жизнь на стороне смерти. Это разделение перекликается с идеями Фрейда о влечении к жизни и к смерти и с идеями Фромма о биофилии и некрофилии , но не совпадает с ними. Быть на стороне жизни — не значит отрицать реальность смерти. Т. Грининг говорил о том, что существуют три разных способа отношения к экзистенциальным проблемам: упрощенно-оптимистический, упрощенно-пессимистический и диалектический. Упрощенно-оптимистическая реакция - культ жизни и чувственности. Противоположный, упрощенно-пессимистический вариант - пессимистическая одержимость смертью, фатализм, капитуляция, даже движение к смерти, суицидальные тенденции, подверженность несчастным случаям, отрицание и игнорирование здоровья. Экзистенциалистский диалектический вариант предполагает преодоление этих крайностей, принятие и того, и другого. Это радость принятия жизни со всеми её фазами и стадиями, зная при этом, что они образуют некоторую историю, у которой есть свой конец, во всяком случае, у той жизни, о которой мы знаем. Это признание и принятие факта смерти и эфемерности телесного существования. Это значит не бояться, не впадать в депрессию, но осознавать и выбирать жизнь перед лицом смерти . Cмерть выступает как фон, по отношению к которому жизнь является фигурой. Такое диалектическое отношение и можно обозначить как жизнь на стороне жизни.
История философии "отмечена" значительным разнообразием точек зрения на смысл жизни. И повторений в них нет, ведь, как было обосновано в первой главе, у каждого человека свой индивидуальный смысл жизни, но в общественном мнении есть тенденция к тому или иному направлению решения, выдвинутому учеными того времени.
Научные методы по своей интенции направлены на познание предметов и явлений внешнего мира, объективируя, в том числе и человека, затрагивают только налично-эмпирический уровень его существования и, следовательно, не дают знания о человеке в целом. Научное знание о человеке носит частный, односторонний характер, не затрагивает основную и определяющую сущность человека – его внутриличностное бытие, поток его переживаний, которые несводимы ни к каким внешним объективированным формам и тем самым оставляет без внимания индивидуальность и уникальность человека.
Рассматривая, что есть жизнь вообще с точки зрения современного естествознания, мы приходим к следующим выводам:
определения жизни, выдвигаемые наукой, не имеют эмпирической основы, т.е. в современном понимании, что есть научное знание, они не научны, а также все современные научные теории о происхождении жизни не имеют под собой опытного подтверждения;
между живым и неживым наука не находит непреодолимой пропасти.
Обращаясь к философскому дискурсу, мы остановимся на учениях первых философов, древнегреческих мыслителей, которые обращали свой взор по большей части на проблему космологии и архе, вопросы же о смысле конкретной человеческой жизни затрагивались ими вскользь, относительно решения онтологических или гносеологических вопросов. В философии античности вопрос о смысле жизни по большому счёту не ставился. Наделяя даже богов качествами присущими себе, античный человек также смотрел на мир через призму антропоморфизма. Однако смысл, охватывающий всё, в том числе и бытие человека, считался изначально, не зависимо от человека, установленным. А смысл жизни человека сводился к простым понятиям – к почитанию богов, соблюдению традиций и обычаев, что в свою очередь должно было бы привести к гармонии со всем космосом. В средневековье функции смыслообразования целиком возлагаются на Бога, человек лишь «образ и подобие Божия», а весь смысл человеческой жизни – это служение Богу.
В дальнейшем ориентация многих греческих мыслителей на человека и его разум тесно связана с фундаментальной установкой всей греческой культуры - с призывом к самопознанию. Изречение "Познай самого себя", высеченное на колонне при входе в храм Аполлона в Дельфах, и развитое в своем учении Сократом, явилось одной из ведущих идей на поворотных пунктах истории . Для Сократа, совершившего антропологический переворот в науке своего времени, смысл человеческой жизни заключается в философствовании, в постоянном самопознании, вечном поиске самого себя путем испытания.
Согласно Платону, счастье (блаженство) возможно лишь в загробном мире, когда бессмертная душа - идеальная сущность в человеке - освобождается от оков бренного тела. Природа человека, считает Платон, определяется его душой, точнее, душой и телом, но с приматом души над телом, божественного бессмертного начала над смертным, телесным. По учению Платона, человеческая душа состоит из трех частей: первая из них выражает идеально - разумную способность, вторая - вожделяюще-волевую, третья - инстинктивно-аффектную. В зависимости от того, какая из этих частей берет верх, зависит судьба человека, направленность его деятельности, смысл его жизни .
На вершине развития древнегреческой мысли, в философии Аристотеля, рождается учение о цели, как одном из четырех первоначал мира и о различении возможного и действительного. Целью каждого существа на Земле, в том числе и человека, есть осуществление (энтелехия) возможного в действительности, стремление к совершенству, причем высшей формой совершенства Аристотель (и начавшаяся с него рациональная интеллектуальная традиция) считал интеллектуальное совершенство .
В эпоху эллинизма распространяется этика гедонизма (от греч. hedone - наслаждение) - принцип обоснования моральных требований, согласно которому добро определяется как то, что приносит наслаждение или избавление от страданий, а зло - как то, что влечет за собой страдание, наиболее развитая в учении Эпикура.
Падение Римской Империи, крах античной культуры повлек за собой коренную смену всех воззрений человека на мир. Принятие христианства и быстрое его распространение привнесли новую картину мира, пронизанную двумя главными идеями - идеей творения и идеей откровения. В ней разрабатывалась идея о тварности человека, о бессмертии его души, которая после смерти попадает либо в ад, либо в рай. Отсюда рождается всеобъемлющая смысловая схема, суть которой в том, что страшный суд над личностью и миром во внутреннем своем понимании есть не что иное, как обретение смысла, как установка ценностей и качеств, а также идея смысла человеческой жизни - понять и исполнить Божью волю, чтобы как следствие быть вознагражденным божественной справедливостью.
О становлении христианства в своих "Лекциях по истории философии" емко сказал Гегель: "Духовная идея, или духовность была, таким образом, вложена в тупые души и дух этих примитивных варваров; сердце их было пронзено. Грубая природа стала, таким образом, имманентной идее, как бесконечно противоположная ей, или, иначе говоря, в них загорелась бесконечная мука, страшное страдание, так что можно представлять их самих как распятого Христа" . Виктор Несмелов в работе "Вопрос о смысле жизни в учении новозаветного откровения" так пишет о том, как в христианском учении раскрывалась проблема смысла человеческого существования: "Живи затем, чтобы приготовить себя к новой жизни в условиях существования другого мира; хотя бы пришлось тебе и жестоко страдать, ты все-таки живи и готовь себя к жизни, потому что ты затем и явился на свет, чтобы получить эту новую жизнь" .
Социальные условия поздней античности заставляют перейти на рассмотрение этических вопросов. Зерно христианства упало на благодатную почву. Христианство обращалось к каждому. Оно провозглашало надежду для каждого. Вопреки политическому бесправию, материальному неблагополучию и физическим страданиям, вопреки злу и ослаблению силы характера, каждый может найти спасение. Земная жизнь, провозглашало христианство, является частью драматического исторического процесса, в конце которого каждого ожидает справедливое вознаграждение за страдания и несправедливости этой жизни. Превыше всего этого пребывает Бог-Отец, создатель мира, дух всемилостливый, всесправедливый и всеправедный . «Бог не хотел только принуждать людей, - поясняет Несмелов, - он хотел привести их к себе после того, как они поживут на своей собственной воле и сами собой придут к сознанию и утверждению собственной погибели» . Христианство смогло культивировать в человеке стремление к благу не только для себя, но и к благу для ближнего. Из всего следует нравственная христианская обязанность человека делать добро людям. И это добро будет характеризовать его христианский смысл жизни. «Т.е. необходимо понять нравственный долг человека не как долг его перед своей собственной нравственной личностью, а как долг его перед человеческой природой вообще...» .
Эпоха Возрождения в Европе "взорвала" традиционные и уже давно устоявшиеся к тому времени взгляды людей на самих себя. Проблема человека занимает одно из центральных мест в философии французского Просвещения. Свое понимание человека французские материалисты противопоставляли религиозно-философской антропологии, решительно отвергали дуалистическую трактовку природы человека, как сочетания телесной, материальной субстанции и нематериальной, бессмертной души. Резюмируя их воззрения, Ж.О. Ламетри кратко и емко выразил содержание широко распространенной философской "модели" решения нашего вопроса, сказав, что смысл существования человека в самом факте его существования .
Не обошли стороной проблематику смысла человеческого существования и представители немецкой классической философии. Применяя законы диалектики к познанию человеческого бытия, Г. Гегель поставил вопрос о качественном отличии человека от остального животного мира; это отличие, по его определению, состоит в том, что человек обладает самосознанием. В контексте проблематики смысла жизни важно подчеркнуть, что Гегель исходил из диалектического понимания цели как обладающей имманентной логикой и несводимой к внешней целесообразности. Он высказал принципиально важную мысль о диалектической взаимосвязи сущности и назначения (предмета, явления, человека). При этом человек, по Гегелю, осознает свою сущность и свое назначение .
Согласно концепции одного из представителей «философии жизни» Г. Зиммеля жизнь – это «способ существования», заключающаяся в постоянном «выходе за собственные пределы» , и которая наиболее отвечает нашему представлению жизни как ограниченной смертью в индивидуальном видении. Каждый человек укоренён в свой личный мир, в свой «жизненный мир», по Гуссерлю, который и является как бы смыслосодержащей средой человека.
Обращение к научным лингвистическим методам позволяет нам связать слово «смысл» с процессом мышления. Способностью мыслить человек наделяет только самого себя и Бога, то есть смысл может исходить в нашем понимании от человека или же от Бога. Научные методы дают возможность предметно рассматривать понятия жизнь и смысл только по отдельности. Однако когда речь идёт о смысле жизни появляется новое чисто субъективное понятие и предмет исследования «ускользает» из поля зрения науки. В современном мире заметна тенденция абсолютизации научного знания и его распространение на бытие человека в целом, что ведёт к искажению образа человека, а это, в свою очередь, как считает К. Ясперс «ведёт к искаженности самого человека. Ибо образ человека, который мы считаем истинным, сам становится фактором нашей жизни» .
Мы приходим к выводу, что смысл жизни есть такое начало, которое охватывает бытие человека в целом, и постичь его лишь посредством науки не представляется возможным. Наиболее полное рассмотрение смысложизненной проблемы возможно только в рамках философии.
Наиболее остро вопрос о смысле человеческого существования ставится именно в рамках современной западной цивилизации и, соответственно, западной философии. Причин здесь не мало, но большинство исследователей в этой области единогласны в одном: основная причина – это чрезмерная рационализация западного образа жизни.
Специфичность современной западноевропейской философии в смысложизненной проблематике – это преобладающий антропоцентризм, человек сам определяет смысл своей жизни. Классическая новоевропейская философия, отказавшись от религиозной ортодоксии, ищет решение проблемы человека и смысла его жизни рационалистически в натуралистическо-биологических началах, открываемых человеку опытом, в мире абстрактных идей, в антропологическом, диалектическом или историческом материализме .
Всё усиливающейся социализацией и бурно развивающейся индустрией XX в. придаёт человеку чувство уверенности в самом себе, что закономерно приводит к антропоцентризму и центр смыслообразования смещается к человеку. Такие философские направления как экзистенциализм, философская антропология позволили в должной мере учесть экзистенциальный и личностный аспекты смысложизненной проблематики. Экзистенциалисты заложили основу метафизики смысла жизни, поставили понятие «смысл» в центр всех размышлений о человеческом существовании, а идею смерти из неизбывного конца человеческого существования как органического тела перевели в разряд смыслозначимых событий жизни. Осознание неизбежности собственной смертности стал критерием подлинного бытия человека.
Анализ западноевропейской философской мысли в вопросе о смысле жизни показывает тенденцию постепенного вытеснения Бога из сферы смыслообразования и возложение этой ответственности только на человека. Тем самым человек остаётся наедине с непомерной ношей, что приводит, по нашему мнению, к обострению смысложизненной проблемы.
Отсутствие глобального смысла жизни, а правильнее сказать его неизвестность, приводит к отказу от рассмотрения человека с позиции какого-либо его предназначения. Переводит основное внимание на устройство жизни человека на земле. Поэтому материалистическое понимание человека в противовес его религиозной трактовке приводит и к другому взгляду на его сущность. Эта иная концепция, заключающаяся в рассмотрении человека как истинно земного природного существа, и, следовательно, смысл его бытия заключается в нем самом. Материализм и атеизм, по мнению Фейербаха должны стать главными чертами грядущей философии, которую немецкий мыслитель назвал "новой философией", или "философией будущего". "Природа или физический мир - единственное сущее, ни откуда не взявшееся и никуда не могущее деться, бесконечное и самотождественное, равное самому себе, ни в чем не нуждающееся для своего существования и предполагающее полное отсутствие чего-либо еще кроме себя самого" .
На Руси был
|
