СКАЧАТЬ РАБОТУ БЕСПЛАТНО -
Внутренняя политика царизма изображалась как сплошь реакционная, а внешняя, напротив, лакировалась. В отличие от лидера первого поколения советских историков М.Н. Покровского, который считал своим долгом разоблачать агрессивность и реакционность царизма, последующие историки СССР большей частью оправдывали дипломатию и войны России 1805-1815 гг. Наиболее объективны в советской историографии по теме «Россия 1801-1811 гг.» труды А.В. Предтеченского, Н.В. Минаевой, С.В. Мироненко, а также три новейших жизнеописания М.М. Сперанского.
В 70е годы в отечественной историографии интерес к проблеме реформ начала XIX в. значительно ослабевает. За этот период можно отметить лишь монографию С.С. Ланды, посвященную формированию идеологических предпосылок декабристского движения.
В 80е годы, когда встал вопрос о необходимости реформирования самой советской системы, интерес к рассматриваемой проблематике вновь возрастает. В поисках аналогий взгляд исследователей обращался к событиям начала XIX века, причем события эти рассматривались в ракурсе возможности и реальности реализации реформаторской альтернативы в то время.
Из исследований, посвященных этой проблематике, можно отметить работы Н.В. Минаевой, С.В. Мироненко и М.М. Сафонова.
Н.В. Минаева и С.В. Мироненко, по сути, выступили продолжателями линии, намеченной в трудах А.Н. Пыпина, А.Е. Преснякова и А.В. Предтеченского, рассматривая попытки реформ начала XIX века как сознательный, хотя и вынужденный выбор правительства с целью приспособления устаревшей политической системы к новым общественным отношениям. Оба исследователя рассматривали проекты государственных реформ при Александре I (Жалованная Грамота российскому народу 1801 г., проект М.М. Сперанского 1809 г., Уставную грамоту 1818-1820 гг.) как проекты конституционные, направленные на модернизацию государственного строя и политической системы России, предотвращение возможной революции. Все три проекта должны были привести к превращению России из абсолютной монархии в конституционную. Успеху этих реформ помешало сопротивление подавляющей части консервативно настроенного дворянства и недостаточная решимость довести начатое до конца у самого императора. Однако в трудах этих ученых конкретная борьба вокруг реформ начала столетия затрагивалась лишь отчасти, так как они ставили перед собой другие задачи. Исследование Н.В. Минаевой было посвящено более широкой теме истории общественно-политической мысли первой четверти XIX века, а в центре внимания С.В. Мироненко находилась политическая борьба вокруг проекта М.М. Сперанского и Уставной грамоты 1818-1820 годов.
Монография М.М. Сафонова была посвящена периоду первых лет царствования Александра I. Автор обработал огромный фактический материал, ввел в научный оборот неизвестные ранее источники. Являясь учеником С.Б. Окуня, М.М. Сафонов использовал и ряд идей сторонников концепции «приспособления». В результате ему удалось создать оригинальную концепцию, объясняющую причины, характер и результаты реформ начала XIX века, хотя ряд положений этой концепции представляется достаточно спорным. Так вряд ли можно согласиться с оценкой проекта «Жалованная Грамота российскому народу» 1801 г. как феодальной хартии, так же как и с чрезмерным выпячиванием роли лидера «заговорщиков» П.А. Зубова. Не лишена противоречий и оценка деятельности Негласного Комитета. С одной стороны, М.М. Сафонов постоянно указывает на желание «молодых друзей» всячески затормозить реформаторскую деятельность Александра I, с другой – признается приверженность «молодых друзей» идеям конституционализма, причем общесословного характера.
Следует также отметить монографию П.С. Грацианского, в которой дается развернутый анализ развития политико-правовой мысли России второй половины XVIII века, в том числе подробно рассматривается так называемая «записка Безбородко», ставшая одним из источников проекта «Жалованной Грамоты российскому народу» 1801 г.
Из работ, вышедших в начале 1990-х гг. и посвященных проблеме разработки проектов реформ начала XIX в., следует отметить статью В.А. Федорова, в которой сквозь призму биографии Александра I дается глубокий анализ причин, побудивших императора начать разработку проектов конституционных реформ, а также причин неудачи этих попыток. При этом автор поддерживает концепцию приспособления самодержавия к новым общественным условиям.
Также определенный интерес представляет статья И.В. Волковой и И.В. Курукина, посвященная анализу феномена дворцовых переворотов в политической истории России XVII-XX вв. Авторы высказывают оригинальную мысль о том, что большая часть удавшихся и неудавшихся дворцовых переворотов сопровождалась попытками аристократических кругов ограничить самодержавную власть, в том числе и при помощи разработки соответствующих конституционных проектов. При этом данная тенденция рассматривается как закономерность политического развития России XVIII-XX вв.
Значительную научную ценность представляют монография А.Н. Медушевского, в которой дается авторская типология развития конституционализма в России, и монография А. Каменского, в которой исследуются основные тенденции развития России в XVIII веке в контексте борьбы традиционных и модернизаторских начал. Реформы Александра I в этой связи рассматриваются как очередная попытка модернизации страны, но на фоне резкого сужения реформаторского пространства по сравнению со второй половиной XVIII в.
В целом для отечественной историографии 1990-х годов характерно обращение многих исследователей к жанру психологического портрета. При этом в центре внимания исследователей оказались, прежде всего, сложные и неоднозначные фигуры Павла I и Александра I. Из монографий, посвященных Павлу I, следует отметить работы А.Г. Тартаковского, Ю. А. Сорокина, Г.Л. Оболенского, А.М. Пескова, продолжившие исследования Н.Я. Эйдельмана. Для всех этих работ, разных по своему научному достоинству, характерно рассмотрение Павла I как сложной исторической личности, в которой совместились и реформаторские и консервативные устремления. Павел I рассматривается как неудавшийся реформатор, тем не менее, своей деятельностью заложивший основы развития России в первой половине XIX века.
Помимо Павла I особой популярностью пользовалась противоречивая фигура Александра I. Кроме уже упоминавшейся работы В.А.Федорова ему посвящены монографические исследования А.Н.Сахарова, А.Н. Архангельского и Н.А.Троицкого. А.Н.Сахаров рассматривает всю деятельность Александра I сквозь призму искупления греха отцеубийства. Он достаточно убедительно доказывает, что и переход к разработке конституционных реформ, и отказ от их осуществления можно объяснить психологическими факторами. Искренняя любовь к стране, стремление сделать лучше жизнь большинства населения, чтобы хоть как-то оправдать участие в заговоре против отца, являлись, по мнению А.Н.Сахарова, главными мотивами деятельности императора. Сомнения в правильности выбранного пути, опасения, что задуманные преобразования приведут к негативным результатам, стали главными причинами нереализованности конституционной альтернативы, искренним приверженцем которой был сам император.
В российском зарубежье много и плодотворно занимался изучением проектов Сперанского А.Н. Фатеев, подготовивший к 1940 г. большую (500 с.) монографию «Жизнь, труды, мысли и план всеобщего государственного преобразования России М.М. Сперанского».
Для иностранной литературы характерны преимущественно две тенденции. Одна из них, представленная главным образом французскими историками от А. Сореля и А. Вандаля до Л. Мадлена и А. Фюжье, выражается в стремлении возвеличить политику наполеоновской Франции и (более или менее) принизить роль России. Другая тенденция, наблюдающаяся в английской и американской историографии, - это рецидив русской дворянской концепции восхваления личности Александра I при малом интересе к народу России. Самый яркий пример - книга Леопольда Страховского (США), название которой говорит само за себя: «Александр I. Человек, который победил Наполеона».
Вообще интерес к личности Александра I на Западе неизменно велик. Из большого числа его биографий выделяются как научными, так и литературными достоинствами книги академика А. Труайя и мадам Д. Оливье. «Тайны» характера и судьбы царя-»сфинкса» исследованы в книгах российских эмигрантов Л.Д. Любимова и М.В. Зызыкина.
Для историографии 2000-х г.г., как и для историографии предшествующего периода, характерен некоторый спад интереса к проблеме конституционных реформ второй половины XVIII – первой четверти XIX вв. С другой стороны, были предприняты первые попытки концептуального осмысления всего пути развития российского конституционализма с XVIII до начала XX века. Именно этой теме посвящены вступительные статьи А.Н.Сахарова и А.Н.Медушевского к сборнику конституционных проектов «Конституционные проекты в России XVIII - начала XX в.в.», подготовленного в Институте Российской истории РАН в 2000 г. В статье «Конституционные и цивилизационные судьбы России» А.Н. Сахаров рассуждает о возможности иных альтернатив в российской истории. По мнению А.Н.Сахарова, первые ростки конституционной альтернативы в России появляются еще в XVI веке в сочинениях князя А.Н.Курбского, затем во время событий Смутного времени («крестоцеловальная запись» Василия Шуйского при вступлении на престол). Ее окончательное оформление происходит в XVIII веке в проектах «верховников» и Н.И.Панина. С приходом к власти Александра I реализация этой альтернативы становится как никогда реальной благодаря особенностям мировоззрения молодого императора. Однако в решающий момент он отказался от воплощения им же самим задуманного, и Конституция в России так и не была принята. Одну из главных причин А.Н.Сахаров видит в неуверенности Александра I по поводу последствий принятия Конституции. К тому же, получив в свои руки неограниченную власть, Александр I уже не очень-то хотел с ней расставаться. Несмотря на неудачу с реализацией конституционных проектов при Александре I, их значение, по мнению Сахарова, все равно было велико, так как свидетельствовало о переходе на иной, более прогрессивный уровень развития цивилизации.
2. Цареубийство 1801 г.
2.1 Антипавловский заговор
Поведение Павла I, его крайняя раздражительность и мелочная придирчивость вызывали недовольство в высших кругах, особенно в столицах. Поэтому буквально с первых месяцев его царствования стала складываться оппозиция, объединившая всех недовольных Павлом I. Еще при его воцарении в ближайшем окружении Суворова вынашивались планы государственного переворота. В 1796 г. А.М. Каховский, один из руководителей раскрытого два года спустя кружка, обдумывал возможность активного военного протеста.
К 1797 г. сложилось три основных оппозиционных лагеря:
1) группа П.С. Дехтерева - А.М. Каховского в Смоленске;
2) кружок «молодых друзей» Александра Павловича в Петербурге;
3) так называемый заговор Н.П. Панина - П.А. Палена.
Смоленские заговорщики имели связи в Москве, Петербурге, Киеве и других городах империи. Они тщательно изучали общественные настроения и стремились установить контакты со всеми оппозиционными элементами. Отсюда происходил особый интерес к тем лицам, которые были хоть как-то замешаны в антиправительственных поступках. Члены кружка старались всячески поддерживать их и противодействовать тому, что активно или пассивно служило «деспотическому режиму» Павла I. Члены «канальского цеха», как они себя называли, стремились всеми доступными средствами усилить недовольство режимом среди населения, содействовали распространению сведений, дискредитирующих правительство, распространяли карикатуры, стихи, песни, критикующие Павла I, вели беседы о положении России, налогах, «утеснении» и «отягощении». В группе смоленских заговорщиков обсуждался и вопрос об убийстве императора, А.М. Каховский готов был даже пожертвовать свое имение на расходы для такого предприятия. Вместе с тем, члены кружка, по-видимому, не исключали и открытого военного выступления.
О заговоре стало известно в Петербурге, и в начале 1798 г. в Смоленск был послан Ф.И. Линденер, один из «гатчинцев», для проведения следствия, в ходе которого все его участники были арестованы, а затем сосланы.
В 1797-1799 гг. антипавловские настроения существовали и при самом дворе, где возник кружок политической направленности. В нем принимали участие наследник престола Александр, его жена Елизавета Алексеевна, А. Чарторыйский, Н.Н. Новосильцев, П.А. Строганов, В.П. Кочубей;
связь с наследником поддерживали А.А. Безбородко и Д.П. Трощинский. На своих тайных собраниях эти люди толковали о политических делах в стране, искали наилучшие формы для ее переустройства. В 1798 г. кружок издавал даже «Санкт-Петербургский журнал», на страницах которого велась пропаганда широко распространенной в эпоху Просвещения концепции «истинной монархии». Следствие по делу Смоленского заговора привело к сворачиванию основной деятельности и этого кружка .
Одновременно в Петербурге складывалась оппозиционная группа, связанная с кланом последнего фаворита Екатерины II П.А. Зубова. На первом периоде заговора самую видную роль играл вице-канцлер Н.П.Панин. В содружестве с английским послом Уитвортом и Зубовым он составил круг заговорщиков, имевших целью, ввиду якобы «душевной болезни» Павла, учредить регентство и вручить его Александру, убедив Павла «лечиться». В свои планы Панин посвятил и наследника престола. Общая численность заговорщиков достигала 60 человек.
Но раньше, чем заговорщики принялись действовать, Павел начал подозревать Панина и осенью 1800 г. выслал его в подмосковную деревню. Руководство заговором перешло в руки любимца Павла, петербургского военного губернатора П.А. Палена. Заговор окреп к весне 1801 г.
В ночь с 11 на 12 марта заговорщики проникли в только что отстроенную новую резиденцию Павла - Михайловский замок, предварительно заменив охрану императора своими людьми. Из 40 или 50 человек заговорщиков до комнат Павла дошло человек восемь. Пален среди них отсутствовал. Преднамеренность убийства императора утверждать трудно; возможно, в какой-то степени оно было вызвано твердой неуступчивостью Павла в требовании заговорщиков согласиться на отречение от престола. Во всяком случае, по утверждению самих участников события, убийство произошло в ходе «запальчивых» объяснений с ними императора. В позднейших мемуарах утверждается, что убийство Павла было совершенно случайным .
Антипавловский заговор явился следствием самых разнородных факторов. Здесь была и борьба с определенным направлением внешней политики и попытки пресечь отклонения царя от продворянской линии во внутренней политики, стремление ограничить относительную самостоятельность государственной власти, что называлось тогда «деспотизмом или тиранией». Немаловажную роль играло желание заменить строптивого царя другим более удобным и покладистым, а также боязнь отдельных представителей правящих верхов потерять высокое положение и подвергнуться опале, личная месть и ненависть. Далеко не всегда можно точно определить, какая из перечисленных причин в большей степени повлияла на решение того или иного лица присоединиться к заговору .
2.2 Последствия переворота 1801 года
Официального расследования обстоятельств смерти Павла I не велось, поскольку это вскрыло бы факт участия наследника в заговоре и поставило бы правительственные круги в тупик в вопросе о правовом положении молодого императора, потому многие из заговорщиков не были наказаны, что вызывало крайнее недоумение и осуждение современников. О нравственных качествах заговорщиков современники были невысокого мнения. Обстоятельства устранения императора «наполняли душу отвращением». Сами заговорщики предпринимали попытки оправдать себя, отмыться от «скверны». Одни трактовали цареубийство как меру по спасению Отечества, попытку изоляции от общества сумасшедшего тирана, которая трагично закончилась.
Другие заявляли, что только в последний момент узнали о злых умыслах цареубийц. В заговор был втянут и наследник престола, что придавало действиям заговорщиков статус «законных».
Наследники русского престола воспитывались в сознании грядущего помазанничества. Власть воспринималась императором и членами императорской фамилии как священный долг. Так ее воспринимал и Павел I, что нашло отражение в его письмах к супруге и детям, в Манифесте о вступлении на престол. Для Павла I было очевидным, что проблемы престола связаны с неразрешенным вопросом о принципах преемственности власти. Акт о престолонаследии 1797 года исключал возможность передачи власти по прихоти самодержца, либо в результате дворцовых переворотов. Однако, восшествие Александра I на престол произошло в результате переворота и цареубийства. Оправдывая себя, он писал Лагарпу, что решил принять «свой пост», дабы спасти страну от бед, свое участие в заговоре объявлял заблуждением. Власть самодержавная стала для него тяжким бременем, а его «великий грех», по мнению близкого окружения, приводил к духовным исканиям и вверг императора мистицизм. Вдовствующая императрица Мария Федоровна использовала всякий случай, чтобы намекнуть сыну на трагические события и подчеркнуть свою верность памяти покойного мужа. Для императрицы Елизаветы Алексеевны цареубийство стало тяжелым потрясением. Она умоляла Александра I посвятить себя всецело счастью народа и «смотреть на власть как на искупление». Константин Павлович заявлял, что после случившегося он никогда бы не согласился царствовать. Не сохранилось свидетельств о том, что Николай Павлович обращался к теме переворота, однако, он уничтожал документы, способные бросить хоть малейшую тень на императора Александра I. Принцип преемственности власти для него был непоколебим, как и вера в ее сакральность .
Проблемы, связанные с переворотом, увязывались с результатами Французской революции, приведшей к «падению престолов». Передовое российское дворянство задумалось об исторических судьбах Отечества. Н.М. Карамзин в самом либеральном журнале России «Вестник Европы» с 1802 года объяснял читателям, что гражданский порядок священ даже в самых случайных недостатках; делал вывод о необходимости законного повиновения, а для государей – благодетельного, отеческого правления. Революция, с точки зрения А.С. Шишкова, ознаменована бесчестием и стыдом, царством неистовых, не благословенных кровопийц. Подобное суждение встречаем у В.Н. Каразина.
Поднимались вопросы об основах империи, чистоте веры и нравственности. Либеральный курс Александра I по ряду вопросов в некоторых частях не находил поддержки даже среди его сподвижников. Новосильцев относительно стремления императора «ослабить» царскую власть указывал, что законы, исходящие не от царя, будут в настоящее время восприняты как акт насилия, поскольку не будут носить «священного характера, обязывающего народ к повиновению». Лагарп убеждал Александра Павловича во имя народа сохранить в неприкосновенности возложенную на него власть.
Переворот 1801 г. поднял вопросы о преемственности и незыблемости самодержавной власти, попытках ее ограничить; о сакральности самодержавия и «политической оправданности» цареубийства. В первой половине XIX произошло возрождение идеи «священности» власти, которая окончательно оформилась в теории консерватизма. Н.М. Карамзин утверждал, что государь - живой закон; «наше правление есть отеческое, патриархальное». Провидение имеет свой план; «в его руке сердца государей – и довольно». Н.М. Карамзин считал, что ограничить самодержавие - значит упразднить верховную власть Божию в устроении общества. Для консерваторов А.С. Шишкова, М.Л. Магницкого, В.Н. Каразина царь – «средоточение подчиненности и порядка», последний видимый предмет всеобщего почитания. Поскольку корона самодержавия лежит на алтаре Божием, она «неприкосновенна для рук черни, но приемлется в таинственном священнодействии, из рук Церкви»,- писал М.Л. Магницкий. С.С. Уваров считал самодержавие не только установлением политическим, но и божественным. Для «великодушного мужа и верного слуги царева» А.А. Аракчеева, как его называл Филарет, вопрос о цареубийстве был отнесен к области сакрального, вопросам чести и служения. А.А. Аракчеев был напоминанием Александру I о минувшей трагедии .
Некогда стоявшие на позициях либеральных государственные деятели эволюционировали в сторону консервативных идей. М.М. Сперанский считал, что самодержец «не подлежит суду человеческому, но подлежит суду совести и суду Божию». Мысль о священстве императорской власти отрицала и возможность суда человеческого над ней, тем самым вопрос о цареубийстве решался однозначно. Вопрос о злоупотреблениях власти политические деятели консервативного и либерально-консервативного направлений оставляли на совести монарха.
Отношение декабристов к перевороту можно выяснить по нескольким сюжетам: отношение к факту переворота, к участникам и исполнителям переворота, к Александру Павловичу. Многими декабристами события цареубийства оценивались как «преступная катастрофа»; средства, «противные справедливости и разуму», «совершаемые во мраке и в интересах отдельных лиц» (М.С. Лунин); «чудовищные и отвратительные (события) орошавшие кровью царский трон» (Н.И. Тургенев). На тайных совещаниях отмечалась принципиальная разница между делом декабристов и теми задачами, которые решали заговорщики 1801 г. Наиболее распространенным был взгляд на участников переворота как на деятелей, руководствовавшихся узкоэгоистическими, а не высокими патриотическими побуждениями.
Теоретически допуская такие методы борьбы, декабристы выражали отвращение к самому факту убийства императора Павла, которого изображали невинной жертвой царедворцев. Еще одним уникальным и важным сюжетом является исследование отношения декабристов к Александру I, критика которого была связана не только с его политической деятельностью, но и с участием в заговоре. Наиболее яркое отражение эта тема нашла в лирическом наследии декабристов, где Александр I изображен злодеем, его «кротость и доброта» объявлялась обманчивой наружностью, делались отсылки к событиям 1801 года. Сюда можно отнести и катенинский «Отрывок из Корнелева Цинны»: «Сын, кровью каплющий убитого отца, С главой его в руках, в мзду требовал венца». В конце октября 1820 года на дворе Преображенских казарм была найдена прокламация, в которой говорилось, что Александр «восстановлен на престол тиранами, теми, которые удавили отца его Павла … Граждан гоняли к присяге в признание государя Александра, но присяга сия невольная, а потому Бог от народа оную не принимает!» Государь объявлялся в этой прокламации сильным разбойником. Цареубийство, по мнению декабристов «обагрило кровью восшествие на престол»; переворот характеризовался как гнусное убийство законного императора. Некоторые из декабристов пытались оправдать императора, отмечая, как писал А.В. Поджио, что «этот несчастный, купив такою кровию венец, во все время своего царствования будет им томиться, гнушаться и невольно подготовлять исход, несчастный для себя, для нас и для самого Николая…» .
В исследованиях за очевидный факт принимались планы цареубийства декабристов. Бытовало утверждение о том, что основной целью заговорщиков было цареубийство и истребление всей императорской фамилии «от старца до сущего младенца». Н.М. Дружинин, Ю.Г. Оксман, М.В. Нечкина рассматривали декабристов как организацию, конечной целью которой было изменение политического строя в корне. Ряд декабристов, несомненно, видели в цареубийстве реальное средство изменения политического строя. Якушкин предложил себя в цареубийцы и не хотел никому уступать «этой чести», он «видел себя тираноборцем». Однако ж, после жарких обсуждений его план был отвергнут. Среди декабристов были и те (в большей части), которые доходили лишь до критики частных мер правительства или личности императора. Но из их выступлений и воспоминаний следовало, что действовали они сообразуясь с принципом законности. Г.С. Батеньков на следствии показывал, что после смерти Александра I представилась «законность искать что-либо в пользу Отечества», поскольку Россия стала свободна от присяги. Н.Я. Эйдельман отметил, что, по воспоминаниям деятели первых тайных обществ, «люди были… хорошие, исповедавшие, как отец Якушкина, ценный принцип: «Бога бойся, царя чти, честь превыше всего». Из показаний декабристов следовало, что большинство членов обществ признавали для России власть монархическую, некоторые из них мечтали о «монархической конституции» .
В рядах декабристов были отдельные индивиды, мысль которых шла вразрез с традиционным мировоззрением. Свидетельством тому является «Катехизис Муравьева-Апостола». В его тексте содержались утверждения, которые коренным образом расходились с постулатами русской православной церкви, с религиозными представлениями о царской власти в России. Утверждалось, что: «Бог не любит Царей, они прокляты суть от него, яко притеснители народа; присяга Царям Богопротивна». Под истинным смыслом начертанных в Евангелии законов подразумевалось счастье свободы. Царская власть рассматривалась как похитительница свободы, и нарушительница воли Божьей.
Участие Александра I в заговоре определило негативное к нему отношение Пушкина. Его царствование с правовой точки зрения и с нравственных позиций не было легитимным. Пушкин дал Александру I такие характеристики: «плешивый щеголь», «Август», «Тиверий», «Иван Иванович». Размышления Пушкина о предшествующих дворцовых переворотах содержали крайне негативную оценку их участников. А. С. Пушкин был из старинного дворянского рода, по воспитанию, по семейным традициям он был привержен Романовым и воспитан в почтении к монархической власти и трону.
А.С. Пушкин считал, что монархия в народном сознании – фундамент русской политической жизни. Он мог высказывать самые резкие суждения о некоторых коронованных правителях, но не допускал выпадов против самого самодержавного принципа – Богом освященных прерогатив монарха. Носитель верховной власти выступал в качестве высшего нравственного символа и бесспорной земной инстанции, был гарантом спокойствия России и ее воплощением. В переписке с Н.В. Гоголем Пушкин отмечал, что «в законе человек слышит что-то жесткое и небратское… Высшая милость, умягчающая закон, может явиться людям только в одной полномочной власти». Монарх блюдет общий строй, он «всего оживитель и верховодец верховного согласия».
Н.В. Гоголь писал о монархе как Божием Помазаннике, «обязанном стремить вверенный ему народ к тому свету, в котором обитает Бог…». Верховная прощающая инстанция - вот что такое должен быть, по Гоголю, монарх, сама власть которого основана на взаимной любви между государем и народом. К истории правления Павла I обратился и Л.Н. Толстой в 50-е годы. Он собирался писать историю царя, который тянулся к народу, чувствовал, чего ждет от него народ, находил в нем «действительный характер, политический», отмечал рыцарское благородство. Тема переворота 1801 года нашла свое развитие в «Посмертных записках старца Федора Кузьмича». По легенде царь Александр I жил под чужим именем в дикой сибирской глуши, проводя дни и годы в тяжких трудах, посте, молитве, стараясь замолить страшные грехи. В Федоре Кузмиче воплотилась идея искупления государем греха, который не должен быть никому прощен, греха убийства или причастности к нему. Герой повести говорит: «Бог оглянулся на меня, и вся мерзость моей жизни, которую я старался оправдать перед собой и сваливать на других, наконец, открылась мне во всем своем ужасе...».
Итак, переворот 1801 года был исключителен в ряду дворцовых переворотов. За четыре года своего правления Павел I сумел восстановить против себя придворную аристократию, гвардию, широкие слои дворянства, особое недовольство которого вызывало нарушение императором Жалованной грамоты дворянству. Правление Павла I по стилю, приемам, методам казалось дворянству, преимущественно столичному, необыкновенно деспотичным. В виду сакральности фигуры самодержца события 11 марта 1801 года не могли остаться незамеченными. Осмысление цареубийства происходило в частной переписке, личных беседах; его следы улавливали между строк исторических трудов и политических трактатов. Этот процесс нашел отражение в рефлексии по вопросу о природе самодержавной власти, ее преемственности и легитимности, ее места в жизни общества, а также оправданности цареубийства как политической меры.
Согласно российскому законодательству император являлся верховной властью, юридически не ограниченной, неподсудной никому, кроме Бога. Монарх получал власть свыше, по божественному изволению, в связи с чем самодержавная власть получала религиозное освящение. Монарх и наследник престола, согласно православной церковной традиции, определялся Провидением. До принятия акта о престолонаследии 1797 г. в российском законодательстве отсутствовал закон, регламентирующий порядок передачи власти, что вылилось в длительный период дворцовых переворотов. Принцип преемственности самодержавной власти по нисходящей мужской линии был закреплен в законе о престолонаследии, принятом Павлом I. Однако император был убит в результате заговора, участником которого был и наследник престола Александр Павлович.
Согласно закону посягательство на фигуру сакральную, участие в заговоре или сокрытие оного должны были караться смертной казнью. С точки зрения православного учения, цареубийство, замысел против царя являлись преступлением против веры и Бога. Участие в заговоре наследника определило официальную позицию в отношении случившегося: расследование преступления не проводилось.
Принципы европейского Просвещения к началу XIX века поставили под сомнение сакральный смысл монархии; дворцовые перевороты XVIII века подрывали в глазах высшей аристократии авторитет монархии, веру в неприкосновенность личности помазанника Божьего. Попытки оправдать самодержавие гражданской идеологией приводили к убеждению, что «вредное царствование» стало возможным пресечь и оправдать переворот государственной необходимостью. Однако российский закон не предусматривал возможности сопротивления воле монарха .
Заговорщики воспринимались русским обществом как преступники. В источниках сквозит характеристика цареубийц как «сатанических святотатцев». Современники обращали внимание на безнаказанность «презренных» цареубийц, констатировали зависимость от них юного императора. События 11 марта 1801 года сказались на отношениях между членами царствующего дома, которые воспринимали власть как священный долг. Мария Федоровна постоянно напоминала Александру I о трагических событиях, демонстративно показывая свою преданность памяти покойного супруга. Елизавета Алексеевна умоляла его «смотреть на власть как на искупление». Константин Павлович заявлял Саблукову, что после случившегося он никогда бы не согласился царствовать.
Николай Павлович не затрагивал темы переворота, для него было свято и имя отца, и имя брата Александра I. Он старался уничтожить любые свидетельства, способные бросить тень на императора Александра I. Ближайшее окружение Александра I считало, что власть стала для него обременительной в результате событий, вознесших его на престол. Его пытались оправдать тем, что он был введен заговорщиками в заблуждение. Народная молва передавала из уст в уста легенду о старце–богомольце Федоре Козьмиче, которым якобы был ушедший в отшельники, замаливающий свой грех император Александр I.
Переворот 1801 г. оказался в центре внимания политических и общественных деятелей. Русские консерваторы видели в самодержце источник закона и власти. Те, кто некогда стоял на позициях либеральных, подвинулись в сторону консервативных идей. Среди них – М.М. Сперанский, Н.Н. Новосильцев, Н.М. Карамзин, В.П. Кочубей. Сам факт покушения на власть в лице монарха рассматривался ими как недопустимая мера.
Переворот 1801 года оказался и в центре внимания декабристов, большинство которых воспитывались в традиционных представлениях об извечной данности самодержавия, для них были характерны понятия долга и чести, которые исключали идею цареубийства. Неприятие цареубийства нашло отражение в мемуарном наследии Н.И. Тургенева, Н.А. Маркевича, М.С. Лунина и др.; литературном наследии А. П. Барятинского и Д.И. Завалишина. Часть декабристов критиковала отдельные меры правительства, однако свои действия они соотносили с принципами существовавшего права. Они трактовали цареубийство как великий грех, обагривший кровью российский престол .
Были среди декабристов и сторонники коренной перемены политической системы, которые заявляли о возможности цареубийства и в своих суждениях о самодержавии доходили до десакрализации монарха.
Переворот 1801 года поставил вопросы о пределах верности монарху, о прерогативах и неприкосновенности самодержавной власти, ее сакральности и преемственности. С одной стороны, эти события повлияли на формирование консервативных концепций, с другой – стали первыми симптомами проявления десакрализации императорской власти, что влекло за собой тяжелые последствия и сказывалось на исторических судьбах России.
3. Эпоха Александра I
3.1 Восхождение на престол Александра I
12 марта 1801 г. в результате дворцового переворота на престол вступил Александр I. В детстве Александр был отнят у родителей и воспитывался своей бабкой - Екатериной Великой. Императрица назначила воспитателем царевича швейцарского дворянина Ф. Лагарпа, который оказал огромное влияние на формирование либеральных воззрений будущего самодержца. Пытаясь приспособиться к противостоянию Екатерины II и своего отца, Александр Павлович вынужден был лавировать между двумя противоборствующими группировками, что повлияло на формирование таких качеств его характера, как хитрость, проницательность, осторожность и двуличность. Тот факт, что Александр I знал о готовящемся заговоре против императора Павла I , но в силу слабости и жажды власти не смог предотвратить убийство отца, способствовал развитию у него мнительности и недоверия к окружающим.
Дворцовый переворот 11 марта 1801 г. продемонстрировал стремление части правящих кругов усилить роль дворянства в управлении страной, несколько ограничив при этом личный произвол монарха. Уроки павловского царствовании и Французской революции, проникновение в Россию просветительской идеологии, осуждавшей деспотиям и феодальные порядки, способствовали распространению в верхах реформаторских воззрений, появлению различных преобразовательных планов, призванных пресечь самовластье царя и злоупотребления помещиков. Новый император Александр I в целом разделял эти взгляды. Идеи эпохи Просвещения оказали известное влияние на Александра I. Царь стремился модернизировать социально-экономические и политические институты (он имел, в частности, программу решения крестьянского вопроса путем постепенной ликвидации крепостного права), надеясь тем самым избавить страну от внутренних потрясений.
Воцарение Александра I ознаменовалось серией мер, отменявших те распоряжения Павла I, которые вызвали недовольство дворянства. В армию возвращались уволенные Павлом I офицеры, политические заключенные освобождались, был разрешен свободный въезд и выезд из страны, уничтожена «тайная экспедиция» и т.п.
Первые годы правления Александра I характеризовались острой борьбой в верхах вокруг проектов различных реформ социально-экономического и политического характера. В правящих кругах существовали различные группировки, каждая из которых имела свои рецепты решения стоявших перед страной проблем. «Молодые друзья» императора (П.А. Строганов, Н.Н. Новосильцев, В.П. Кочубей, А. Чарторыйский), образовав так называемый Негласный комитет, в рамках которого они обсуждали с императором важнейшие вопросы государственной жизни, выступали за отмену в будущем крепостного права и превращение России (также в перспективе) в конституционную монархию. Сановники екатерининского царствования («екатерининские старики») стремились усилить влияние вельможно-бюрократических верхов на управление империей. С этой целью они ратовали за расширение функций Сената, в частности - за предоставление ему возможности оказывать воздействие на законодательный процесс. «Екатерининские старики» были противниками каких-либо перемен в отношениях между крестьянами и помещиками. За более широкие преобразования высказывались участники дворцового переворота, возглавлявшиеся бывшим фаворитом Екатерины II П.А.Зубовым. Они добивались превращения Сената в представительный орган дворянских верхов, наделения его законосовещательными правами чтобы поставить законодательную деятельность царя под контроль высшего дворянства. Эта группировка допускала возможность известного ограничения помещичьей власти над крестьянами, а в перспективе была готова к постепенной ликвидации крепостного права. Наконец, в среде высшей бюрократии имелось немало противников вообще любых перемен. В сохранении существующих порядков они видели самую надежную гарантию общественной стабильности .
Основная масса дворянства была также настроена весьма консервативно. Она стремилась сохранить свои привилегии и, прежде всего, - безграничную власть помещиков над крестьянами. Затишье, наступившее в деревне после подавления мощной волны крестьянских выступлений 1796-1797 гг., укрепляло уверенность подавляющего большинства дворянства в незыблемости существующего строя. Широкие слои помещиков негативно относились к любым попыткам ограничить свободу волеизъявления императора. В этой связи реформаторские планы, вынашивавшиеся различными представителями правящих кругов, не встречали сочувствия в дворянской массе. Слой просвещенных дворян, в которых Александр I видел опору своих реформаторских начинаний, был слишком тонок. Любые действия царя, затрагивавшие помещичьи привилегии, грозили новым дворцовым переворотом.
В этой связи в социально-экономической области царь смог провести лишь некоторые скромные преобразования, ни в коей мере не затрагивавшие крепостнические порядки и представлявшие собой незначительную уступку зажиточным слоям города и деревни. 12 декабря 1801 г. купцам, мещанам и казенным крестьянам была предоставлена возможность приобретать в собственность ненаселенные земли (ранее владение землей, населенной или ненаселенной, было монопольным правом дворянства). 20 февраля 1803 г. появился указ, в соответствии с которым крепостные крестьяне могли с согласия помещиков выкупаться на волю с землей целыми селениями. Получившие этим путем свободу крестьяне должны были именоваться «свободными хлебопашцами». Число «свободных хлебопашцев» в итоге оказалось очень небольшим. Акт 20 февраля 1803 г. в первую четверть XIX в. был применен в 161 случае и коснулся лишь 47153 крестьян мужского пола. Меры, призванные в той или иной степени ограничить помещичий произвол, затронули лишь Прибалтику. В 1804 г. крестьяне Лифляндии и Эстляндии были объявлены пожизненными и наследственными владельцами своих земельных наделов. При этом устанавливались фиксированные размеры крестьянских повинностей, что не позволяло помещикам повышать их по своему усмотрению .
Лишь на бумаге остались планы преобразований, призванные внести более или менее существенные перемены в систему управления Российской империи. Александр I вынужден был считаться как с приверженностью основной массы дворян принципам самодержавия, так и с тем, что введение элементов представительства (мыслившегося, естественно, как представительство дворянское), при нежелании помещиков поступаться даже частью своих привилегий, затруднило бы проведение в жизнь мероприятий, противоречащих интересам первого сословия империи. В результате дело ограничилось лишь актами, совершенствовавшими организацию бюрократического аппарата.
Правда, 8 сентября 1802 г. появился указ о правах Сената, в какой-то мере учитывавший олигархические настроения «екатерининских стариков». Сенат получил возможность делать царю представления относительно указов в тех случаях, если последние противоречили действующим законам или создавали какие-либо затруднения. Однако попытка сенаторов в 1803 г. воспользоваться этим правом вызвала негативную реакцию Александра I. В итоге Сенат лишился предоставленной ему (впрочем, чрезвычайно скромной) возможности следить за законностью действий верховной власти. 8 сентября 1802 г. царь подписал Манифест об учреждении министерств. Этот акт в известной степени юридически оформлял наметившийся еще в XVIII в. процесс постепенного вытеснения коллегиальных начал в центральном управлении, введенных Петром I, принципами единоначалия. Усложнение задач, стоявших перед самодержавием, по мере того как общественный прогресс менял жизнь страны, требовало повышения гибкости и оперативности в работе бюрократической машины. Коллежская система управления с ее медлительным делопроизводством не отвечала требованиям времени. Издание этого Манифеста подготавливало почву для замены коллегий министерствами, в которых вся власть сосредоточивалась в руках одного лица - министра, назначавшегося царем и отвечавшего за свои действия только перед монархом. Сами коллегии первоначально не были ликвидированы. Они вошли в состав соответствующих министерств и продолжали заниматься решением текущих вопросов государственного управления.
В начале царствования Александра I были приняты некоторые меры, призванные способствовать развитию просвещения. В 1803 г. вступило в силу положение об устройстве учебных заведений. Кроме того, в Дерпте, Вильно, Казани и Харькове были основаны университеты, а в Петербурге Педагогический институт, преобразованный впоследствии в Главный педагогический институт, а в 1819 г. - в Университет.
В целом реформы первых лет александровского царствования не внесли сколько-нибудь крупных перемен в жизнь страны. Начавшаяся в 1805 г. война с Францией вообще временно сняла с повестки дня вопрос о каких бы то ни было преобразованиях.
После окончания боевых действий и заключения в 1807 г. Тильзитского мира с Наполеоном проблема реформ снова становится объектом обсуждения в правящих кругах. Преобразовательные планы в этот период были связаны с именем выдающегося государственного деятеля М.М. Сперанского (1772-1839), одного из ближайших советников Александра I. В 1809 г. М.М. Сперанский составил «Введение к Уложению государственных законов», в котором содержалась обширная программа серьезных реформ. Их своевременное проведение в жизнь, по мысли М.М. Сперанского, должно было избавить страну от революционных потрясений, которые пережила Европа. В основу задуманной им политической реформы закладывался присущий правовому государству принцип разделения властей, предполагающий размежевание законодательных, исполнительных и судебных функций и создание соответствующих структур. План М.М. Сперанского предусматривал образование предстаивтельного органа с законодательными функциями (на манер парламента) в лице Государственной думы. Она мыслилась как учреждение, ограничивающее власть монарха. На местах создавались губернские, окружные и волостные думы. Избирательные права М.М. Сперанский собирался предоставить дворянству и лицам «среднего состояния» (купечеству, государственным крестьянам и т.п.). Исполнительная власть средоточивалась в министерствах, а высшей судебной инстанцией должен был являться Сенат. Проектируемую М.М. Сперанским систему законодательных, исполнительных и судебных инстанций венчал Государственный Совет, который должен был играть роль связующего звена между царем и всеми государственными структурами. Члены Совета назначались императором .
Ликвидации крепостного права план М.М. Сперанского не предусматривал. Однако М.М. Сперанский выступал за ограничение помещичьей власти над крестьянами. Последние получали определенные гражданские права. В частности, ни одно лицо, по мысли М.М. Сперанского, не могло быть наказано без суда.
Преобразовательные проекты М.М. Сперанского стали объектом острейшей борьбы в верхах. Консервативная часть дворянства и бюрократии выступала против реформаторских замыслов М.М. Сперанского, усматривая в них подрыв вековых устоев империи. Соответствующая точка зрения в развернутом виде была изложена выдающимся русским историком Н.М. Карамзиным в «Записке о древней и новой России» (1811), которая адресовалась Александру I. Рассматривая самодержавие как необходимое условие благополучия страны, Н.М.Карамзин категорически осуждал любые попытки ограничения верховной власти. В конечном счете реализовать свои планы в целом М.М. Сперанскому не удалось. Александр I, помня о судьбе отца, не мог игнорировать решительного неприятия реформаторских начинаний своего советника основной массой дворянства и высшей бюрократии. Правда, в 1810 г. был образован Государственный совет как законосовещательный орган при императоре. В 1811 г. вступило в силу «Общее учреждение министерств», подготовленное М.М.Сперанским. Этот обширный законодательный акт определял основные принципы организационного устройства министерств, порядок их деятельности. Данным законом была в целом завершена начатая в 1802 г. министерская реформа (большинство коллегий к 1811 г. прекратило свое существование). Этими мерами, направленными на совершенствование бюрократической машины, дело и ограничилось. Ненависть консервативных кругов к М.М.Сперанскому была столь сильна, что Александру I пришлось пожертвовать своим сподвижником. В марте 1812 г. М.М.Сперанский был отстранен от государственной службы и сослан - сначала в Нижний Новгород, а потом в Пермь. Попытки реализации широкой программы либеральных реформ потерпели крах .
3.2 Консервативный период правления Александра I
Второй период правления императора традиционно называется в исторической литературе «консервативным», несмотря на то, что в это время были осуществлены такие либеральные преобразования, как введение польской конституции, предоставление автономии Бессарабии, облегчение положения крестьян в Прибалтике.
Внешние события 1812-1815 гг. отодвинули внутриполитические проблемы России на второй план. После окончания войны вопрос о конституционных реформах и крепостных отношениях вновь оказался в центре внимания общества и самого императора. Был разработан проект Конституции для польских земель, входивших в состав России. Эта конституция стала своего рода пробным шагом, экспериментом, который должен был предшествовать введению конституции в России.
В ноябре 1815г. польская конституция была утверждена. В ней сохранялась монархия, но предусматривалось создание двухпалатного парламента (сейма). Правительство должно было быть ответственно перед сеймом, также гарантировались свобода печати, равенство всех сословий перед законом, неприкосновенность личности. А на открытии сейма в 1818 г. в речи Александра I фактически прозвучало обещание ввести конституцию и в России. В марте 1818 г. император поручил группе своих советников во главе с Н. Новосильцевым разработать конституцию для России. Конституция была разработана, но так и не была реализована - Александр I не решился идти на прямую конфронтацию с оппозицией.
В апреле 1818 г. Александром I было предоставлено автономное управление Бессарабии. Согласно «Уставу образования Бессарабской области» высшая законодательная и исполнительная власть передавалась Верховному совету, часть которого избиралась от дворянства. Еще в 1804 г. было утверждено «Положение о лифляндских крестьянах», по которому запрещались продажа крепостных без земли, фиксированная повинность, освобождавшая крестьян от рекрутской повинности. В мае 1816 г. император подписал «Положение об эстляндских крестьянах», по которому они получали личную свободу, но вся земля оставалась в собственности помещиков. Крестьяне могли брать землю в аренду, а позже и выкупать ее. В 1817 г. «Положение» было распространено на Курляндию и на Лифляндию (1819) .
Однако из-за оппозиционных настроений дворянства, не желавшего расставаться со своими привилегиями, реформаторские намерения Александра I сменяются откровенно реакционным курсом. В 1820 г. Государственный совет отверг предложенный царем законопроект о запрещении продажи крепостных без земли. Кроме того, волна европейских революций 1820-1821 гг. и восстания в армии убедили его в несвоевременности преобразований. В последние годы своего царствования Александр I мало занимался внутренними делами, уделяя основное внимание проблемам Священного союза, который стал оплотом европейских монархов против освободительных и национальных движений. Именно в это время усилилось влияние А. Аракчеева, по имени которого установившийся в стране режим получил название «аракчеевщина» (1815-1825). Ее ярчайшим проявлением стало создание в 1820 г. военной полиции, усиление цензуры, запрещение в 1822 г. деятельности тайных обществ и масонских лож в России, восстановление в 1822 г. права помещиков ссылать крестьян в Сибирь. Показательным было создание «военных поселений», в которых под жесточайшей регламентацией и контролем крестьяне несли одновременно с земледельческой повинностью военную службу.
Таким образом, либеральные проекты реформ об отмене крепостного права и предоставлении России конституции не были осуществлены из-за нежелания преобразований подавляющей массы дворянства. Не получив поддержки, реформы не могли быть проведены. Опасаясь нового дворцового переворота, Александр I не мог идти наперекор первому сословию.
|
