СКАЧАТЬ РАБОТУ БЕСПЛАТНО -
Отграничение разбоя от грабежа, вымогательства и бандитизма
С начала действия Уголовного кодекса Российской Федерации у судов возник ряд вопросов при квалификации действий лиц, виновных в совершении краж, грабежей и разбойных нападений. Пленум Верховного Суда Российской Федерации не раз обращался к этой проблеме, давая судам необходимые разъяснения по применению уголовного законодательства об ответственности за посягательства на чужое имущество.
Нередко вызывает определенные затруднения в судебной практике отграничение грабежа от разбоя.
Грабеж – это более опасная форма хищения, чем кража, мошенничество, присвоение и растрата. Он определяется в Уголовном кодексе Российской Федерации как открытое хищение чужого имущества, совершенное без насилия (ч.1 ст.161 УК) либо соединенное с насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего либо с угрозой применения такого насилия (п. «г» ч.2 ст.161 УК). Разбой – это нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия (ст.162 УК).
Для отграничения разбоя от грабежа необходимо иметь в виду, что разбой представляет собой нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия, а грабеж открытое хищение чужого имущества, которое предполагает возможность применения насилия, не опасного для жизни и здоровья потерпевшего.
Главное отличие грабежа от разбоя состоит в степени интенсивности и объеме насилия, ибо разбой всегда связан с насилием, опасным для жизни или здоровья, в то время как грабеж может быть совершен без насилия либо с насилием, но не опасным для жизни и здоровья потерпевшего. Определение последствий физического насилия, как при грабеже, так и при разбое хотя и имеет существенное значение для правильного разграничения данных составов преступлений, но этим установление степени насилия еще не исчерпывается. Во всех случаях применения физического насилия, как при грабеже, так и при разбое следует учитывать не только последствия физического насилия, но и другие обстоятельства по делу, в частности способ действия виновного при применении этого насилия, имеющий важное значение для квалификации содеянного.
Действия лица по завладению чужим имуществом, соединенные с физическим насилием, последствия которого охватываются понятием насильственного грабежа, надлежит квалифицировать как разбой во всех случаях, когда в момент применения этого насилия оно является реально опасным для жизни или здоровья потерпевшего.
В ряде случаев физическое насилие, характерное для насильственного грабежа, может явиться способом выражения угрозы насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего. В таких случаях квалификация действий виновного должна происходить с учетом характера этой угрозы, а не фактически причиненного вреда.
Угроза, выраженная, например, словами «убью», «зарежу» и т.п., так же как угроза, выраженная посредством «обещания» использовать против потерпевшего оружие или другие предметы, объективно его заменяющие, либо демонстрация их перед потерпевшим, воспринимаемая им именно как угроза насилием, опасным для его жизни или здоровья, являются психическим насилием, характерным только для разбоя.
Неправильная оценка характера угрозы может иметь место не только тогда, когда она выражена в неопределенной форме, но даже и тогда, когда угроза физическим насилием выражена преступником вполне определенно.
Угроза причинить физическое насилие при завладении чужим имуществом может и не быть реальной в объективном смысле этого слова. Тем не менее, и в этих случаях, если потерпевший воспринимает угрозу, хотя бы и мнимую, как реальную и виновный именно на это и рассчитывает, совершенные виновным действия необходимо квалифицировать в соответствии с характером этой угрозы.
Более сложным является отграничение насильственного грабежа от разбоя, когда психическое насилие при завладении чужим имуществом выражается виновным неопределенно. Таковым психическим насилием является, например, угроза: «Отдай деньги, а то будет хуже!» и т.п.
Преступник в этих случаях прямо не высказывает намерения убить потерпевшего, причинить вред его здоровья либо же применить к нему любое другое насилие, опасное для жизни или здоровья, не демонстрирует перед потерпевшим оружие или иные предметы, объективно его заменяющие.
Применительно к таким случаям вопрос о признании в действиях виновного грабежа или разбоя решается следующим образом. Прежде всего, необходимо учитывать главное субъективное восприятие потерпевшим характера применяемой виновным угрозы. Однако это обстоятельство нельзя расценивать в качестве единственного критерия для разграничения указанных составов преступлений, поскольку субъективное представление потерпевшего может быть нередко неадекватным реальному содержанию угрозы, выраженной неопределенно в той или иной форме. Поэтому в таких случаях суд должен всесторонне проанализировать конкретную обстановку совершения преступления (место, время, возможность позвать на помощь и т.п.), учесть объективный характер действий виновного и все другие фактические обстоятельства по делу и, исходя из этого, решить вопрос о квалификации действий виновного.
В тех случаях, когда угроза насилием при завладении чужим имуществом выражается преступниками неопределенно, а потерпевшие воспринимают ее как угрозу насилием, опасным для жизни или здоровья, однако характер последующих действий виновных свидетельствует о том, что они не желали применить в отношении потерпевшего такое насилие, их действия следует рассматривать как насильственный грабеж.
В судебной практике известные трудности при разграничении грабежа и разбоя вызывают и такие случаи, когда при завладении чужим имуществом виновный угрожает потерпевшему определенным насилием, приведение которого в исполнение может вызвать различные последствия, начиная от побоев и легкого вреда здоровью и кончая смертью лица. Таким насилием является, например, угроза избиением.
Вопрос о квалификации действий виновного в этих случаях должен решаться аналогично тому, как и при наличии угрозы, выраженной неопределенно, т.е. с учетом как субъективного восприятия потерпевшим характера угрозы, так и всех других обстоятельств дела.
Необходимо также учитывать, что разбой считается оконченным уже с момента осуществления нападения на личность независимо от того, была ли достигнута цель завладения чужим имуществом или нет.
Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27.12.2002 г. №29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» пояснил, что грабеж как и кража признается оконченным с момента завладения чужим имуществом и получения реальной возможности распоряжаться этим имуществом как своим собственным. Различные моменты окончания этих преступлений объясняются тем, что при разбое преступник дополнительно посягает на такие блага личности, как жизнь или здоровье, в то время как при грабеже посягательство направлено на значительно менее ценные блага телесную неприкосновенность и свободу личности.
На практике определенные трудности возникают при разграничении бандитизма от вымогательства, совершенного организованной группой. Банда - это всегда организованная и вооруженная группа лиц, поэтому в случаях, когда вымогательство совершается устойчивой организованной и вооруженной группой лиц, действия виновных необходимо квалифицировать по совокупности статей 163 и 209 УК РФ.
Анализ судебно-следственной практики по делам о вымогательстве, отмечает А.М. Ивахненко, подтверждает очевидность факта возможной трансформации вымогательства в опаснейшее корыстно-насильственное посягательство, близкое по характеру и степени общественной опасности к разбою, а в ряде случаев – и к бандитизму. «В последние годы, - пишет она, - вымогательство носит открытый, демонстративно дерзкий характер, сопряжено с явно выраженным по степени реальности угрозами, которые всегда приводятся в исполнение в самых опасных формах (поджоги коммерческих торговых точек, квартир, взрывы автомобилей, причинение тяжких телесных повреждений, покушения на убийства и убийства), если требования субъекта не выполняются потерпевшим» .
В принципе, составы вымогательства и бандитизма - абсолютно разные, и можно выделить достаточно большое число признаков, позволяющих разграничить указанные посягательства. Однако и здесь возможны ситуации, когда практически невозможно установить ни одного разграничительного признака квалифицированного вымогательства (совершённого с применением насилия, организованной группой) и бандитизма. В качестве примера можно привести ситуацию, когда вооружённая «бригада рэкетиров» в качестве подкрепления своей угрозы в отношении несговорчивого потерпевшего, не желающего платить деньги за «крышу», совершает нападение на него и применяет насилие, опасное для жизни или здоровья. В этих случаях практика, иногда не без оснований, идёт по пути ужесточения ответственности лиц, занимающихся организованным вымогательством, квалифицируя деятельность наиболее дерзких вооружённых преступных групп как бандитизм. Справедливо в этом смысле замечание В.Н. Сафонова о том, что существование банд, занимающихся организованным «рэкетом», исключить нельзя, поскольку вымогательство может перерасти в бандитизм при условии использования виновными вооружённого нападения как средства истребования чужого имущества .
Вооруженность организованных групп вымогателей повышает опасность совершаемых группой преступлений. Вместе с тем, наличие признака вооруженности группы, специализирующейся на вымогательстве, не дает основания считать эту группу бандой, так как механизм воздействия на объект посягательства при вымогательстве иной, более сложный. Для вымогателя преступная цель может быть достигнута только опосредственным путем – при участии волеизъявления вымогателя. В связи с этим оружие в указанных случаях используется иначе - для сопровождения и усиления угрозы как психического насилия для более интенсивного устрашения. Поэтому признак вооруженности нельзя считать главным критерием признания организованной группы бандой, игнорируя другие существенные особенности объективной стороны состава вымогательства, совершенного организованной группой.
Если организованная группа характеризуется признаками, присущими банде (вооруженность, устойчивость, наличие цели совершения нападения), действия ее участников квалифицируются по ст. 209 УК РФ как бандитизм. В этом случае нет необходимости в квалификации содеянного еще и по ст. 163 УК РФ.
Заключение
Изучив такие два вида преступлений против собственности как грабеж и разбой, можно сделать следующие выводы.
Разбой тесно примыкает к насильственному грабежу, что вызывает необходимость разграничения этих составов преступлений. Различие между ними определяется, прежде всего, характером примененного к потерпевшему насилия. Разбой согласно закону представляет собой нападение, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, а насильственный грабеж предполагает неопасное для жизни и здоровья воздействие на потерпевшего.
Различие между разбоем и грабежом следует проводить также по моменту окончания этих преступлений. Если разбой считается оконченным с момента нападения, независимо от завладения имуществом, то для оконченного грабежа необходимо, чтобы виновный завладел чужим имуществом.
При разграничении разбоя и грабежа следует учитывать способ действий виновного. Так, насилие с целью завладения имуществом, соединенное с применением оружия, всегда должно рассматриваться как разбой, независимо от характера наступивших последствий.
На практике определенные трудности также возникают при разграничении бандитизма от вымогательства, совершенного организованной группой.
Банда - это всегда организованная и вооруженная группа лиц, поэтому в случаях, когда вымогательство совершается устойчивой организованной и вооруженной группой лиц, действия виновных необходимо квалифицировать по совокупности статей 163 и 209 УК РФ.
В принципе, составы вымогательства и бандитизма - абсолютно разные, и можно выделить достаточно большое число признаков, позволяющих разграничить указанные посягательства. Однако и здесь возможны ситуации, когда практически невозможно установить ни одного разграничительного признака квалифицированного вымогательства (совершённого с применением насилия, организованной группой) и бандитизма.
Задача 1
Денисов, зная о намерениях участников разбойного нападения завладеть чужим имуществом, доставил их на автомашине к месту, где планировалось совершение преступления, и согласно договоренности дождался их возвращения, после чего с похищенным отвез участников нападения обратно.
Приговором суда Денисов осужден по ч. 2 ст. 162 УК РФ.
Дайте оценку законности приговора суда.
Можно ли признать Денисова соисполнителем преступления?
Исходя из условий задачи, описанное в условии задачи деяние обладает всеми признаками преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 162 УК РФ.
В соответствии со ст. 33 УК РФ соучастниками преступления наряду с исполнителем признаются организатор, подстрекатель и пособник.
Исполнителем признается лицо, непосредственно совершившее преступление либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями), а также лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных настоящим Кодексом.
В данном случае Денисов не является соисполнителем преступления, поскольку соисполнители совместно непосредственно участвуют в совершении преступления, вместе выполняют объективную сторону преступления. При этом для констатации соисполнительства достаточно, чтобы каждый из соисполнителей выполнил хотя бы часть объективной стороны преступления. Так как разбой – это нападение в целях хищения, Денисов не принимал участия в выполнении хотя бы части объективной стороны.
Согласно ч. 5 ст. 33 УК РФ, пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы.
Денисов в данном случае является пособником. Он содействовал совершению преступления предоставлением средства преступления, а именно доставил их на автомашине к месту, где планировалось совершение преступления, после чего с похищенным отвез участников нападения обратно.
В соответствии со ст. 34 УК РФ уголовная ответственность организатора, подстрекателя и пособника наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на статью 33 УК РФ, за исключением случаев, когда они одновременно являлись соисполнителями преступления.
Таким образом, действия Денисова следует квалифицировать по ч. 5 ст. 33 и ч. 2 ст. 162 УК РФ
Задача 2
Между Терминым и Дудаевым произошла драка, в ходе которой Термин ударил потерпевшего головой об угол металлического гаража, причинив ему тяжкий вред здоровью. По окончании драки Термин ушел, но спустя некоторое время вернулся. Нанеся Дудаеву еще несколько ударов ногой, Термин оттащил его к железнодорожному пути и положил на рельсы. Проходящий поезд наехал на Дудаева, вследствие чего он получил травмы, не совместимые с жизнью и скончался.
Судом действия Термина были квалифицированы по ч. 1 ст. 111 и ч. 1 ст. 105 УК РФ. Обосновывая квалификацию по ч. 1 ст. 111 УК РФ, суд сослался на то, что в ходе избиения потерпевшего Термин угроз убийством не высказывал.
Обоснован ли приговор суда?
Какие правила квалификации применяются в тех случаях, когда одно преступление перерастает в другое более тяжкое?
Объектом преступления, предусмотренного ст. 111 УК РФ, является здоровье человека. Потерпевшим – человек, Дудаев. Объективную сторону преступления составляют действия Термина, повлекшие тяжкий вред здоровью. Субъектом преступления выступает Термин – вменяемое лицо, достигшее установленного УК РФ возраста. Важное для квалификации преступления значение имеет субъективная сторона преступления – вина преступника. Субъективная сторона преступления, предусмотренного ст. 111 УК, характеризуется прямым или косвенным умыслом. Для умышленного причинения вреда здоровью наиболее типичен неконкретизированный умысел, когда виновный предвидит и желает или сознательно допускает причинение вреда здоровью другого лица, но не представляет конкретно объем этого вреда и нередко лишен возможности конкретизировать степень тяжести причиняемого вреда здоровью. Квалификация содеянного при неконкретизируемом умысле определяется в зависимости от фактически наступивших последствий, поскольку умыслом виновного охватывалось причинение любого вреда здоровью, в нашем случае – причинение тяжкого вреда здоровью.
При прямом конкретизированном умысле ответственность должна наступать за тот вред здоровью, который охватывался умыслом виновного. Если при этом реально был причинен менее тяжкий вред или вообще вред здоровью не был причинен, то виновный отвечает за покушение на причинение того вреда здоровью, который он желал причинить.
Таким образом, в предложенной задаче ссылка суда при обосновании квалификации по ч. 1 ст. 111 УК РФ на то, что в ходе избиения потерпевшего Термин угроз убийством не высказывал, не обоснованна. В данной задаче у Термина был либо неконкретизируемый умысел и суд должен был квалифицировать содеянное по фактически наступившим последствиям, либо прямой, то есть у Термина был конкретный умысел на причинение тяжкого вреда здоровью.
В том случае, если одно преступление перерастает в другое более тяжкое преступление, содеянное следует квалифицировать по норме, предусматривающей более тяжкое преступление.
Библиографический список
Раздел 1. Нормативно-правовые акты
1. Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 года // Российская газета. 25.11.1993 г.;
2. Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации от 17 июня 1996 г. N 25 ст. 2954.
Раздел 2. Научная литература
1. Агапов П.В. Бандитизм и организация преступного сообщества: проблемы соотношения // Законность, 2008. №6.
2. Грачева Ю.В., Князькина А.К. и др. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) (под ред. Есакова Г.А.). – «Проспект», 2010 г.
3. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) (2-е издание, исправленное, дополненное и переработанное) (под редакцией доктора юридических наук, профессора Чучаева А.И.). - Юридическая фирма «КОНТРАКТ»: «ИНФРА-М», 2010 г.
4. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (под ред. В.Т. Томина, В.В. Сверчкова). - 6-е изд., перераб. и доп. – «Юрайт-Издат», 2010 г.
5. Рарог А.И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений: практ. пособие. - 2-е изд., перераб. и доп. – «Проспект», 2009 г.
6. Сафонов В.Н. Организованное вымогательство: уголовно-правовой и криминологический анализ. СПб., 2006 г.
7. Семернёва Н.К. Квалификация преступлений (части Общая и Особенная): научно-практическое пособие. – «Проспект»; «Уральская государственная юридическая академия», 2010 г.
8. Уголовное право России. Особенная часть. Учебник. 2-е изд., испр и доп. (под редакцией В.П. Ревина, доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки Российской Федерации). – «Юстицинформ», 2009 г.
9. Уголовное право России. В 2-х томах. Под ред. Игнатова А.Н., Красикова Ю.А. – М.: Норма, 2000.
10. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть. Под ред. Иногамовой-Хегай Л.В, Рарога А.И, Чучаева А.И. - М.: Контракт, Инфра-М, 2008.
|
