СКАЧАТЬ РАБОТУ БЕСПЛАТНО - 

Оглавление
Введение    3
1. Структурный метод    5
2. Интертекстуальный метод    9
Заключение    11
Список литературы    12

 
Введение
Поэзия относится к тем сферам искусства, сущность которых не до конца ясна науке. Приступая к ее изучению, приходится заранее примириться с мыслью, что многие, порой наиболее существенные проблемы все еще находятся за пределами возможностей современной науки. Более того, решение их за последнее время даже как будто отодвинулось: то, что еще недавно казалось ясным и очевидным, представляется современному ученому непонятным и загадочным. 
Цель поэзии, конечно, не «приемы», а познание мира и общение между людьми, самопознание, самопостроение человеческой личности в процессе познания и общественных коммуникаций. В конечном итоге цель поэзии совпадает с целью культуры в целом. Но эту цель поэзия реализует специфически, и понимание этой специфики невозможно, если игнорировать ее механизм, ее внутреннюю структуру.
Данная работа посвящена рассмотрению методов исследования поэтического текста. Поэтому для начала рассмотрим специфику поэтического текста. 
Среди основных конструктивных принципов поэтического текста следует указать на следующее противоречие. Каждый значимый элемент стремится выступать в качестве знака, имеющего самостоятельное значение. И текстовое целое предстает как некоторая фраза, синтагматическая цепь единой конструкции. Одновременно этот же элемент имеет тенденцию выступать лишь как часть знака, а целое приобретает признаки единого знака, имеющего общее и нерасчленимое значение.
Если в первом смысле мы можем сказать, что каждая фонема в стихе ведет себя как слово, то во втором мы можем стих, а затем строфу и, наконец, весь текст рассматривать как особым образом построенные слова. В этом смысле стих - особое окказиональное слово, имеющее единое и нерасчленимое содержание. Отношение его к другим стихам - синтагматическое при повествовательной структуре и парадигматическое во всех случаях стихового параллелизма.
Единство стиха проявляется на метрическом, интонационном, синтаксическом и смысловом уровнях. Оно может дополняться единством фонологической организации, которая часто образует внутри стиха прочные локальные связи.
Семантическое единство стиха проявляется в том, что Ю. Н. Тынянов называл «теснотой стихового ряда». Лексическое значение слов внутри стиха индуцирует в соседних словах сверхзначения, невозможные вне данного стихового контекста, что часто приводит к выделению доминирующих в стихе смысловых центров, с одной стороны, и слов, сведенных на положение связок и частиц префиксально-суффиксального характера, - с другой.
То, что стих - это одновременно и последовательность слов и слово, значение которого отнюдь не равно механической сумме значений его компонентов (поскольку синтагматика значений отдельных знаков и построение значения знака из функционально различных ингредиентов - операции совершенно различные), придает стиху двойной характер. Мы сталкиваемся с тем чрезвычайно существенным для всякого искусства случаем, когда один и тот же текст принципиально допускает более чем одну интерпретацию, интерпретация модели на более конкретном уровне дает не однозначную перекодировку, а некоторое множество взаимно эквивалентных значений. 
Итак, цель работы – изучить методы исследования поэтического текста. В данном исследовании мы остановимся на двух методах: структурном и интертекстуальном.
Структура работы – данная работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

СКАЧАТЬ РАБОТУ БЕСПЛАТНО - 

1. Структурный метод
В основе структурного анализа лежит взгляд на литературное произведение как на органическое целое. Текст в этом анализе воспринимается не как механическая сумма составляющих его элементов, и «отдельность» этих элементов теряет абсолютный характер: каждый из них реализуется лишь в отношении к другим элементам и к структурному целому всего текста. 
Специфичность структурного анализа заключается в самом понимании целостности. Художественное произведение представляет собой некоторую реальность и в качестве таковой может члениться на части. Предположим, что мы имеем дело с некоторой частью текста. Допустим, что это строка из поэтического текста или живописное изображение головы человека. Теперь представим себе, что этот отрывок включен в некоторый более обширный текст. Соответственно один и тот же рисунок головы будет составлять одну из многочисленных деталей картины, верхнюю ее половину или заполнять собой (например, на эскизах) все полотно. Сопоставляя эти примеры, мы убедимся, что текстуально совпадающая деталь, входя в различные единства более общего характера, не равна самой себе.
Понятие структуры подразумевает, прежде всего, наличие системного единства. Отмечая это свойство, Клод Леви-Стросс писал: «Структура имеет системный характер. Соотношение составляющих ее элементов таково, что изменение какого-либо из них влечет за собой изменение всех остальных». 
Структура всегда представляет собой модель. Поэтому она отличается от текста большей системностью, «правильностью», большей степенью абстрактности (вернее, тексту противостоит не единая абстрактная структура-модель, а иерархия структур, организованных по степени возрастания абстрактности). Текст же по отношению к структуре выступает как реализация или интерпретация ее на определенном уровне. Следовательно, текст также иерархичен. Эта иерархичность внутренней организации также является существенным признаком структурности. 
Поэтическая структура представляет собой гибкий и сложно устроенный художественный механизм. Разнообразные возможности хранения и передачи информации достигают в нем такой сложности и совершенства, что в этом отношении с ним не может сравниться ничто, созданное руками человека.
Как мы видели, поэтическая структура распадается на многие частные виды организации. Хранение информации возможно за счет разнообразия, возникающего от разницы между этими субструктурами, а также потому, что каждая из субструктур не действует автоматически, а распадается по крайней мере на две частные подструктуры более низкого уровня, которые, взаимопересекаясь, деавтоматизируют текст, вносят в него элементы случайности. Но поскольку случайное относительно одной подструктуры входит как системное в другую, оно может быть и системно, и непредсказуемо одновременно, что создает практически неисчерпаемые информационные возможности. 
Одновременно поэтический мир - модель реального мира, но соотносится с ним чрезвычайно сложным образом. Поэтический текст - мощный и глубоко диалектический механизм поиска истины, истолкования окружающего мира и ориентировки в нем.
Разграничение системы и текста (применительно к языку говорят о противопоставлении «языка» и «речи», подробнее об этом см. в следующей главе) имеет фундаментальное значение при изучении всех дисциплин структурного цикла. Не касаясь пока многих следствий, вытекающих из такого подхода, остановимся - в предварительном порядке - лишь на некоторых. Прежде всего, следует подчеркнуть, что противопоставление текста и системы имеет не абсолютный, а относительный и нередко чисто эвристический характер. Во-первых, в силу отмеченной уже иерархичности этих понятий одно и то же явление может выступать в одних связях как текст, а в других как система, дешифрующая тексты более низкого уровня. Так, евангельская притча или классицистическая басня представляют собой тексты, интерпретирующие некоторые общие религиозные или нравственные положения. Однако для людей, которые должны воспользоваться этими поучениями, они представляют модели, интерпретируемые на уровне житейской практики и поведения читателей.
Связанность понятий «текст» и «система» проявляется и в другом. Было бы заблуждением противопоставлять их, приписывая тексту признак реальности, а структуру рассматривая как умозрение, как нечто, существование чего значительно более проблематично. Структура существует, реализуясь в эмпирической данности текста, но не следует думать, что связь здесь однонаправлена и факт эмпирического существования и есть высший критерий при определении реальности. В эмпирическом мире мы все время отбрасываем, исключаем из нашего опыта определенные факты. Шофер, наблюдающий уличное движение через ветровое стекло машины, замечает группу пешеходов, пересекающих улицу. Он мгновенно фиксирует скорость их движений и его направление, отмечает те признаки, которые позволяют ему предсказать характер поведения пешеходов на мостовой («дети», «пьяный», «слепой», «провинциал»), и не заметит (не должен замечать!) тех признаков, которые только отвлекут его внимание, не влияя на правильность выбора стратегии собственного поведения. Например, он должен тренировать себя не замечать цвет костюмов или волос, черты лиц. Между тем находящийся на той же улице и в то же время сыщик уголовной полиции и юный любитель прекрасного пола будут видеть совершенно иную реальность - каждый свою. Способность наблюдения в равной мере подразумевает умение и нечто замечать, и нечто не замечать. Эмпирическая реальность предстанет перед каждым из этих внимательных наблюдателей в особом облике. Корректор и поэт видят на одной и той же странице разное. Нельзя увидеть ни одного факта, если не существует системы их отбора, как нельзя дешифровать текст, не зная кода. Текст и структура взаимно обусловливают друг друга и обретают реальность только в этом взаимном соотношении. 
Рассматривая поэтический текст как особым образом организованную семиотическую структуру, мы, естественно, будем опираться на достижения предшествующей научной мысли.
Структурное литературоведение не представляет собой сложившегося и окончательно оформленного научного направления. По многим и весьма существенным проблемам нет необходимого единства или даже научной ясности. Автор предлагаемой книги в полной мере понимает, что такое положение науки неизбежно добавит новые недостатки к тем, которые обусловлены его собственными недостатками как ученого. Однако он не ставит перед собой цели дать полное и систематическое изложение всех вопросов структурно-семиотического анализа текста. Он хотел бы ввести читателя в курс проблем и методов их решения, показать не столько конечные результаты, сколько возможные пути их достижения.
 
2. Интертекстуальный метод
Интертекстуальный анализ  имеет несколько версий, объединяемых широко понимаемой коннотацией. Наиболее ранняя и слабо интегрированная в лингвистику версия принадлежит Р. Барту.  Р. Барт переводит текст в сознание читателя и предлагает членение на так называемые лексии (каковыми могут быть морфема, слово, словосочетание, предложение, часть предложений, последовательные предложения) в зависимости от реализации в лексии текстовых кодов — акционального, герменевтического, семантического, символического, культурного и соответствующих им голосов; голоса Эмпирии, голоса Истины, голоса Личности, голоса символа и голоса Знания. Отправляясь, как и весь французский структурализм, от идей Бахтина о «чужом слове», Р. Барт сумел придать этим идеям вполне операциональный смысл, продемонстрировав механизм внутреннего семиозиса, состоящий в символической сверстке описания ситуации с нахождением для неё означающего, что выступает основанием для поступательного движения текста-произведения и текста-чтения. Вместе с тем не случайно, конечно, А. Жолковский, рассуждая об интертексте, подчеркивает, что «развертыванию и обращению подвергаются не столько конкретные тексты предшественников, сколько целые схемы мышления, системы приемов, текстуальные навыки, принятые в предыдущих литературных школах».  Во многих версиях интертекстуального подхода наблюдается все больший отход от языка как такового благодаря минимизирующим требованиям к выделению коннотаций, что в пределе представляет игру с означающим не автора, не текста и не просто читателя, а специфически настроенного читателя-исследователя. 
Интертекстуальный подход ведет к теме бессубъектного и безреференциального дискурса — эти определения предложены автором для обозначения того понимания дискурса, которое было разработано Мишелем Фуко применительно к археологии знания и которое кажется весьма многообещающим для построения лингвистики дискурса. Уязвимые места интертекстуальности могут быть обойдены, если соединить дискурс с языком, ибо и то, и другое предназначено для вербализации работы сознания в форме результата и процесса (дискурсных ходов мышления).  
Классические метафизика и феноменология, стоящие за языком и дискурсом, неожиданно сближаются здесь в том, что имеют выход к системности, причем если применительно к языку речь идет о системе-конструкте, то применительно к дискурсу прослеживается стихийная системность в форме средств прореживания дискурса (принцип комментария, принцип авторитета, принцип научной дисциплины, принцип автора) и формирование в каждом из «порядков дискурса» (по терминологии Фуко  собственного «оязыковленного» дискурсного мышления.

 
Заключение
Художественный текст служил объектом пристального внимания исследователей-гуманитариев на протяжении всего XX века. Научному анализу представлялись следующие дилеммы и триады: художественный — внехудожественный текст; содержательный — формальный подход (что могло отождествляться с литературоведческим — лингвистическим взглядом); проза — поэзия; текст — автор, текст — читатель, текст как самодовлеющая сущность; текст — язык, текст — мир, текст — тексты, текст в истории — текст вне истории.
Данная работа посвящена рассмотрению методов анализа поэтического текста. Среди основных конструктивных принципов поэтического текста следует указать на следующее противоречие. Каждый значимый элемент стремится выступать в качестве знака, имеющего самостоятельное значение. И текстовое целое предстает как некоторая фраза, синтагматическая цепь единой конструкции. Одновременно этот же элемент имеет тенденцию выступать лишь как часть знака, а целое приобретает признаки единого знака, имеющего общее и нерасчленимое значение.
Здесь мы  остановились на двух методах исследования поэтического теста: структурный и интертекстуальный. 
 
Список литературы
1.    Барт Р. Текстовой анализ // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск IX. Лингвостилистика.  - М., 1980.
2.    Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. // О поэтах и поэзии. – СПб. 1996.
3.    Ревзина О.Г. Методы анализа художественного текста. // Вопросы литературы. 1999. №4.
4.    Ревзина О.Г. Текстовой анализ Ролана Барта: лингвистическое обоснование // Международная конференция. Функциональная семантика языка, семиотика знаковых систем и методы их изучения. Часть 1. Тезисы докладов. - M., 1997. 
5.    Фуко М. Порядок дискурса // Фуко М. Воля к истине. - М., 1996.
6.    Жолковский А. К. Блуждающие сны и другие работы. - М., 1994.