Введение

Проблема сопоставления различных функциональных стилей (художественной прозы, научной прозы, стиля официально-дело­вых документов, публицистики, газетного стиля) имеет длитель­ную историю, каждый период которой отличается своими харак­терными особенностями.

Так, для 50-х и начала 60-х гг. (период, условно называемый здесь первым) типичным было сопоставление, вернее, противопо­ставление двух стилей художественной и научной прозы. Поляр­ность таких явлений, как образность/отсутствие образности, функ­ционирующей в виде определенно организованной системы, эмо­циональность/строгая логичность изложения, эстетические качест­ва/отсутствие эстетически мотивированных средств словесного вы­ражения и т.д., неоднократно привлекала к себе внимание лингвис­тов (а также философов и психологов) возможностью создания чет­ко противопоставленных схем и построений.

Традиция противопоставления этих стилей получила и попыт­ку психо-физиологического истолкования. Общеизвестно противопоставление художественного мышления как мышления образного, синтетического, конкретного мышлению научному как мышлению логическому, аналитическому, абстрактному.

Глубокое различие в способах познания действительности, к ко­торым прибегают наука и искусство, предопределило четкое разме­жевание их способов видения мира. В процессе человеческого об­щения были выработаны и различные виды словесного выражения в соответствии со спецификой научного и художественного познания действительности.

Использование языковых средств для научного анализа и для художественного описания накладывает на язык формальные ограничения как на лексическом, так и на других уровнях языка — мор­фологическом, фонетическом и синтаксическом. Эти ограничения не связаны с авторской индивидуальной манерой письма; они складывались на протяжении длительного исторического развития научной и художественной литературы.

Разнообразие средств художественного словесного выражения и стандартизация научной речи, аллегоричность, иносказательность, общая многоплановость, свойственные художественной речи, и од­нозначность, одноплановость, высокая степень определенности (невариабельности) языковых характеристик в научной речи - вот основное различие, предопределяющее полярную противополож­ность этих двух речевых систем, являющихся основными в каж­дом развитом литературном языке.

Данное противопоставление имело целью главным образом выявление противоположных (или противопоставленных друг другу) языковых характеристик двух функциональных систем ( справедливо отмечая, что наука и искусство (художественное твор­чество писателя) используют разные методы познания, разные критерии точности, стилисты высказывали мысль о том, что для художественной литературы всегда характерен факт новизны и стилистической изобретательности, тогда как в языке научной литературы поиск новых речевых средств и оригинальных приемов их употребления отсутствует.

Сравнение художественных и научных текстов, т.е. текстов, ди­аметрально противопоставленных друг другу по своей коммуникативной направленности, имело своим результатом показ противо­положных стилистических устремлений и анализ ярких стилисти­ческих контрастов (таких, как, например, развернутая образность в стиле художественной прозы и отсутствие ее в научной прозе; эмо­циональность изложения и строгая логичность, доказательность изложения и т.п.)

Глава I. Основные теоретические понятия научного и художественного стилей и определение противопоставления.

1.1.         Научный стиль и его лингвистические особенности

Научный стиль

Отличительные черты каждого стиля зависят от его социального назначения и той комбинации языковых функций, которая преоб­ладает в акте коммуникации, а, следовательно, от сферы общения, от того, имеет ли общение своей целью, или, во всяком случае, своей главной целью, сообщение сведений, выражение эмоций, побужде­ние к каким-либо действиям. Принято считать, что единственной функцией научного стиля является функция интеллектуально-ком­муникативная, дополнительные функции факультативны.

Научный стиль, таким образом, характерен для текстов, пред­назначенных для сообщения точных сведений из какой-либо спе­циальной области и для закрепления процесса познания. Наиболее бросающейся в глаза, но не единственной особенностью этого стиля является использование специальной терминологии. Каждая отрасль науки вырабатывает свою терминологию в соответствии с предметом и методом своей работы. Свою специальную терминологию имеют и разные области культуры, искусства, экономической жизни, спорта и т. д.

Однако присутствие терминов не исчерпывает особенностей научного стиля. Научный текст, или устно произнесенный научный доклад, или лекция отражают работу разума и адресованы разуму, следовательно, они должны удовлетворять требованиям логического построения и максимальной объективности изложения.

Стилеобразующими факторами являются необходимость доход­чивости и логической последовательности изложения сложного материала, большая традиционность. Отсутствие непосредственного контакта или ограниченность контакта с получателем речи (доклад, лекция) исключает или сильно ограничивает использование внеязыковых средств; отсутствие обратной связи требует большей пол­ноты. Синтаксическая структура должна быть стройной, полной и по возможности стереотипной. В качестве примера научного текста приведем отрывок из знаменитой книги родоначальника кибернетики Норберта Винера (1894—1964) «Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине». Отрывок взят из раздела, в котором автор, показав, как в разные исторические эпохи развивалась мечта человечества об автоматическом механизме, подводит читателя к выводу о том, что в наше время исследование автоматов — из метал­ла или из плоти — представляет собой отрасль техники связи и фун­даментальными понятиями являются понятия сообщения, количества  помех, или «шума», количества информации, методов кодирования и т. д. Н. Винер доказывает, что автоматы и физиологические системы можно охватить одной теорией и что создавать автомати­ческие механизмы надо по принципам физиологических механизмов, т. е. исследуя принципы передачи информации и управления в живых организмах. Отрывок, следовательно, представляет для данной книги особый интерес. Вот этот текст:

To-day we are coming to realize that the body is very far from a conservative system, and that its component parts work in an environment where the available power is much more limited than we have taken it to be. The electronic tube has shown us that a system with an outside source of energy, almost all of which is wasted, may be a very effective agency for performing desired operations, especially if it is worked at a low energy level. We are beginning to see that such important elements as the neurons, the atoms of the nervous complex of our body, do their work under much the same conditions as vacuum tubes, with their relatively small power supplied from outside by the circulation, and that the book-keeping which is most essential to describe their function is not one of energy. In short, the newer study of automata, whether in the metal or in the flesh, is a branch of communication engineering, and its cardinal notions are those of message, amount of disturbance or "noise" — a term taken over from the telephone engineer — quantity of information, coding technique, and so on.

In such a theory we deal with automata effectively coupled to the external world, not merely by their energy flow, their metabolism, but also by a flow of impressions, of incoming mes­sages, and of the actions of the outgoing messages. The organs by which impressions are received are the equivalents of the human and animal sense organs. They comprise photoelectric cells and other receptors for light; radar systems receiving their own short Hertzian waves; Hydrogen-ion-potential recorders, which may be said to taste; thermometers; pressure gauges of various sorts; microphones and so on. The effectors may be electrical motors or solenoids or heating coils or other instruments of very diverse sorts. Between the receptor or sense organ and the effector stands an intermediate set of elements whose function is to recombine the incoming impressions into such form as to produce a desired type of response in the effectors. The information fed into this central control system will very often contain information concerning the functioning of the effectors themselves. These corre­spond among other things to the kinesthetic organs and other proprioceptors of the human system, for we too have organs, which record the position of a joint or the rate of contraction of a muscle, etc. Moreover, the information received by the automaton need not be used at once but may be delayed or stored so as to become available at some future time. This is the analogue of memory. Finally, as long as the automaton is running, its very rules of operation are susceptible to some change on the basis of the data, which have passed through its receptors in the past, and this is mot unlike the process of learning.

The machines of which we are now speaking are not the dream of a sensationalist nor the hope of some future time. They already exist as thermostats, automatic gyrocompass ship-steering systems, self-propelled missiles — especially those that seek their target — anti-aircraft fire-control systems, automatically-controlled oil-cracking still, ultra rapid computing machines, and the like. They had begun to be used long before the war — indeed the very old steam-engine governor belongs among them — but the great mechanisation of the Second World War brought them into their own, and the need of handling the extremely dangerous energy of the atom will probably bring them to a still higher point of develop­ment. Scarcely a month passes but a new book appears on these so-called control mechanisms, or servo-mechanisms, and the present age is as truly the age of servo-mechanisms as the nineteenth century was (the age of steam engine or the eighteenth century the age of the clock.

To sum up, the many automata of the present age are coupled to the outside world both for the -reception of impressions and for the performance of actions. They contain sense organs, effectors and the equivalent of a nervous system to integrate the transfer of information from the one to the other. They lend themselves very well to the description in physiological terms. It is scarcely a miracle that they can be subsumed under one theory with the mechanism of physiology.

         Рассмотрим прежде всего синтаксическую структуру этого текста.

         В нем преобладают сложноподчиненные предложения. Немно­гочисленные простые предложения развернуты за счет однородных членов. Во всем этом довольно обширном тексте только два коротких простых предложения, и самая краткость их выделяет весьма важ­ные мысли, которые в них содержатся.

This is the analogue of memory.

They lend themselves very well to description in physiological terms.