Заключение

Есть одно неотъемлемое свойство языковой личности, одна из обязательных ее характеристик, которую никак нельзя обой­ти и о которой необходимо сказать несколько слов. Речь идет о любви каждого говорящего к своему языку. Это чувство любви коренится глубоко в душе человека—носителя языка и может оставаться неосознанным, прояв­ляясь лишь при столкновении с речью людей, говорящих вроде бы и по-русски, но не "по-нашенски", с какими-то искажениями, отклоне­ниями, непривычным, а значит, "неправильным" употреблением слов, с иными ударениями и т.п. Всякая любовь, своен­равна и избирательна, и средняя языковая личность не распростра­няет ее, как правило, безразлично на все языковое богатство свое­го народа, а сосредоточивает на определенных случаях речеупотребления, каких-то особенностях сочетаемости слов, на отдельных слово­формах или значениях, на интересе к этимологизированию. Далекий от научных занятий языком шофер такси говорит с возмущением: «И когда только мы отучимся говорить "ехайте", ведь это же неправиль­но!» Академик-химик отмечает необоснованно распространившееся, благодаря газете, "неправильное" употребление форм множественного числа в сочетаниях "безотходные технологии", "экономические ини­циативы" и т.п.: ..."ведь слова технология и инициатива не имеют множественного числа в русском языке". Рабочий станкостроительного завода обращает внимание на название цикла телепередач "Ленинский университет миллионов": "А где же находится этот университет?" Как это понимать?" Т.е. для него университет — это совершенно конкретное учебное заведение, которое должно быть сосредоточено в определен­ном месте и иметь постоянный контингент обучаемых и обучающих, что в общем-то и соответствует его нормативному значению. Любовь диктует и настороженное отношение к новым иностранным словам, употребляемым подчас неоправданно широко и бездумно.

Конечно, лингвист всегда может прокомментировать подобные случаи и дать обоснованные разъяснения появлению тех или иных форм, опираясь на действие аналогии и парадигмального выравни­вания, на семантическое сужение и влияние английского словоупот­ребления, наконец, на расширение значения слова университет, не зафиксированное пока нормативными словарями. Отношение рядового носителя языка к разного рода новациям лишено такой спокойной объективности и окрашено большей эмоциональностью, что вполне понятно: amor linguae, как всякая любовь, порождает ревность, и настроенные на стабильность, привычность и надежность чуткое ухо и глаз носителя языка мгновенно улавливают малейшие изменения и отклонения и дают им ту или иную оценку, впрочем, как правило, негативную.

Любовь к языку — это одно из проявлений любви к родине, ко­торая всегда с нами, всегда в нас, но ощущаем мы которую, только расставаясь с ней на какое-то время. Amor linguae сохраняется на всю жизнь, и приходилось не раз слышать от людей, со времени их юности живущих на чужбине, признания о том, что, заслышав родную русскую речь, они готовы бывают расплакаться. Недаром существует такая теория, что на ритм и звучание родной речи человек настраи­вается, находясь еще под сердцем матери.

Связь неповторимых особенностей родных слов с выдающимися событиями национальной истории и чертами национального характера есть самое выразительное проявление amor linguae. И конечно, не стремление отдать дань филологии заставляет языковую личность прибегать к опоре на родной язык в трудных вопросах познания и объяснения мира или в решении нравственных проблем: «Нам пред­ставляется, что родственность науки и искусства, равно как и различия между ними, хорошо выражаются сходством и различием русских слов "истина" и "правда". К истине можно лишь постепенно приближать­ся и невозможно вполне овладеть ею. Правда непосредственно види­ма, слышима, но непереводима на язык понятий. Она нужна как сви­детельство существования истины, ускользающей от теоретического анализа, как воплощение единства всех явлений мироздания, его стройности. Диалектика объекта и субъекта в познании действительно­сти членит потребность познания на две ветви с акцентом на "исти­не" или на "правде"». Подобные аргументы, как и другие рас­суждения тех же авторов о словах со-весть, со-знание, мало-ду-шие и велико-душие1 порождаются вовсе не тем, будто они прояв­ляют популяризаторскую слабость и впадают в филологию, нет, эти аргументы вызываются силой amor linguae, той самой силой любви, без которой не может быть русской языковой личности. И поэтому, когда мы ставим задачу ее изучения, то думается при этом не о линг­вистике в первую очередь, не о психологии и даже не о филологии в целом, но о чем-то более глубоком и значительном.

Список использованной литературы.

1.      Коготкова Т.С. Русская диалектная лексикология: Состояние и перспективы/ Т.С. Коготкова. - М.: Наука, 1979г. 334с.

2.        Диалектное слово в лексико – системном аспекте: межвузовский сб. научных трудов/ ЛГПИ им. Герцена: Л., 1989г. – 160с.

3.      Шмелева Д.Н. «Язык и личность. 1989г.

4.      Богин Г.И. Ленинград 1984г.

5.      Виноградов В.В. О художественной прозе. М.; Л., 1930. С. 82.

6.      Храпченко М.Б. Горизонты художественного образа. М„ 1982.

7.      Платонов К.К. Структура и развитие личности. М., 1986;

8.      Симонов П.В., Ершов П.М. Темперамент, характер, личность. М., 1984.

9.      Тимофеев В. П. Диалектный словарь личности. Шадринск, 1971

10.  Щерба Л. В. К вопросу о двуязычии.— В кн.: Языковая си­стема и речевая деятельность. Л., 1974

11.     Головин Б.Н. Введение в языкознание. М. 1973.