I. ПОЭТИЧЕСКОЕ ТВОРЧЕСТВО А.Т. ТВАРДОВСКОГО

1.1. Истоки и начало. Ранний А.Т. Твардовский

         Ранний период жизни и творчествва А.Н. Твардовского пока еще мало изучен. Это связано, прежде всего, с тем, что во всей обширной литературе о Твардовском после середины 30-х годов все его творчество до поэмы «Страна Муравия» оценивается как ученичество, в лучшем случае – подготовительные поиски, «зерна». Но тем не менее, по словам В. Акаткина, «даже самые ранние стихи Твардовского удивляют психологической наполненностью, любопытством к жизни и душевным событиям, этой жизнью вызванным».[1] Этот же исследователь отмечает, что «в ранних стихах Твардовского была та основательность, та серьезность правды, которая кажется странной в молодом поэте».[2]

         Сейчас, перечитывая многие ранние стихи А.Т. Твардовского, особенно начиная с 1928 года, можно лишь поражаться, как стремительно быстро нашел собственный путь этот выходец из глухой смоленской деревушки, в котором, по словам А. Кондратовича, «до конца дней… оставалось что-то от крестьянского сына, сельского жителя, причем жителя не южных станиц и сел – крупных, многолюдных, а средне-русских небольших, тихих деревенек и одиноких хуторов».[3]

         Содержание стихотворений А.Т. Твардовского в эти годы тесно связано с повседностью деревенской жизни. В грамотных, ясных стихах находит отражение его главная тема – новая деревня. Ему абсолютно чужды все «измы», происходящие из тогда еще недавнего Серебряного века.

Наиболее характерным для всего его раннего творчества является стихотворение «Новая изба», которое поражает своим оптимистичным взглядом в будущее: «Пахнет свежей смолою сосновой, / Желтоватые стенки блестят. / Хорошо заживем мы с весною / Здесь на новый, советский лад».[4]

В следующем 1926 году последо­вали еще три стихотворения, довольно  слабые с литературной точки зрения, по мнению критиков, но с зароды­шем развитого впоследствии Твардовским жанра соци­ально-психологического портрета в стихах – «Сель­кор», «Селькорское», «Селькорке». В этих еще наивных, примитивных строчках возникает уже образ человека – труженика, бойца, человека, желающего помочь людям, который проходит через все творчество Твардовского.

Почти одновременно возникает вторая тематическая линия – стихи о радости и напряженности крестьянского труда, ассоциирующегося и с красотой родного края. В стихотворениях «Сенокосное» и «Урожай» изображен труд во всей его напряженности, фигурирует «пот» и в прямом смысле, как реальный пот косаря и «пропотевшей бабы», и метафорической пот «запотелых» овсов (утренняя роса сравнивается с каплями пота). И начинают появляться пластические детали: «желтогривые» овсы, колючее жнивье, блестящая коса, овсяной «говор», жаркий пот, темная крыша гумна, звяканье цепов, «отдыхающие» в скирдах снопы.

В стихотворении «Родное» тоже много изобрази­тельных деталей – запахи («тягучий запах конопли... пахнет залежью пеньки»), звуки. К «Родному» примы­кает серия стихов, которую можно назвать «очерки деревенского быта» («Посиделки», «Как умерла гармошка» и др.). В разных вариациях продолжаются тема и па­фос «Новой избы» – противопоставление старого и ново­го в деревенской жизни.

Таким образом, в плане содержания в раннем творчестве Твардовского следует отметить черты, типичные и для последующего творчества Твардовского: живые, а не трафаретные характеры, внимание к деталям деревенского быта и природы, отсутствие характерных для той эпохи кровожадных призывов к уничтожению классовых врагов.

Молодой поэт верит в будущее своей страны. Но мечты о будущем не сопровождаются отрывом от реальности настоящего. Отсюда – «Глухая сторона», «Почта» и «В глуши». И Твардовский находит первые типичные для него психо­логические «поведенческие» детали-метафоры: «Переби­раю письма до конца, / Растерянно и нервно беспоко­ясь. / Так тяжело бывает встретить поезд, / Не отыскав знакомого лица».[5]

Это уже было непохоже на стихи, за­полнявшие тогда литстраницы газет, и вообще на весь основной литературный поток поэзии деревни – ни свя­занный с Есениным, ни «антиесенинский»…