Глава 1. Особенности русской литературы XIX века

1.1. Условия развития русской литературы XIX века

В 1800–1830-е годы сформировалась та великая литература, которая в следующий период была продолжена Л.Н. Толстым, И.С. Тургеневым, Ф.М. Достоевским и др., не просто выведшими ее на европейские просторы, но обеспечившими русской литературе тот статус всемирного лидера, который затем в конце XIX в. был сохранен и упрочен благодаря творчеству А.П. Чехова, И.А. Бунина, A.M. Горького и др., а в XX в. – также М.А. Шолохова, М.А. Булгакова и др.

О литературе 1800–1830-х годов написано чрезвычайно много. Данный период, нередко именуемый «золотым веком» русской литературы, связанный с деятельностью A.C. Грибоедова, A.C. Пушкина, Н.В. Гоголя, М.Ю. Лермонтова и других классиков закономерно привлекал и привлекает внимание филологов[1].

В начале XIX в. Россия, уверенно развивавшаяся и набиравшая государственную мощь на протяжении XVIII столетия (со времен победы Петра I в Северной войне над шведами), вступила в полосу опасных катаклизмов. В Европе впервые после разгромленного Петром шведского короля Карла XII появился агрессор, энергично захватывавший одну страну за другой. Им был первый консул революционной Французской республики Наполеон Бонапарт, объявивший себя не королем, а императором (по образцу «солдатских императоров» древнего Рима) и короновавшийся 2 декабря 1804 г. в соборе Нотр-Дам в Париже.

Были годы первых раскопок Помпеи и большой моды во Франции на все древнеримское, начавшейся еще во времена республики с подражания Бруту, Катилине, братьям Гракхам и тому подобным римским «революционерам». По всей Европе дворцы уставлялись вазами с вытесненными по глине или алебастру рисунками на античные мифологические темы, масляными лампами, треножниками и иными подобными стилизованными под помпейские археологические находки предметами. Были сняты парики, носившиеся в XVIII в., и даже в России парикмахеры завивали дворянские головы по образцу и подобию голов на фресках и мозаиках, открытых в Помпее и Геркулануме.

Французскому народу наполеоновская пропаганда разъясняла, что революция продолжается, и император Наполеон теперь неким образом персонифицирует ее в самом себе. Ранее, еще на заре французской революции, было громогласно заявлено, что она должна обойти весь мир. Коронованный Наполеон энергично (и первоначально успешно) продолжил мировую революционную экспансию. В его армии продолжали царить антихристианские и атеистические умонастроения, охватившие после революции Францию. Так, это была единственная в Европе армия того времени, не имевшая в своем составе священников.

Эпоха романтизма в литературе и несловесных искусствах глубоко не случайно хронологически совпала с вышеупомянутыми историческими событиями. Романтизм соответствовал единому культурному стилю эпохи и был его порождением1. Дух романтизма пронизывал всю современную культуру, так или иначе преломляясь и в искусстве, и в моде, и в стиле мышления деятелей этого времени, и в бытовом поведении людей.

Так, например, романтическая гусарская лирика Д.В. Давыдова не содержала в изображаемых картинах особого литературного «наигрыша»: она вполне отражала тот дух молодечества, который реально был широко распространен в тогдашней гусарской среде. Романтическая мистика других писателей также не была чисто литературным явлением: в самом дворянском быту того времени были популярны мистические веяния. Да и участники вышеупомянутого движения декабристов, с другой стороны, находились в типично романтическом отрыве от действительности – что и привело их к немедленному поражению при первой попытке реализовать свои чаяния.

С характером эпохи приходится связывать и широко распространенные среди молодежи того времени мечты повторить в своей собственной жизни и карьере небывалый взлет простого офицера Бонапарта. Эти мечты не были изжиты в обществе и после того, как именно русская военная молодежь, что называется, собственными руками раздавила Бонапарта как опасного и жестокого врага своей Родины, на практике развенчав мифы о «гениальности» и «непобедимости» этого удачливого военно-политического авантюриста.